— Это правда, теперь надо торопиться домой, — сказал старик, тогда прощай, дружок, и скажи своей маме, что завтра вечером я к ней зайду поговорить о тебе.

Такое поручение было мне совсем не по душе: он, наверно, расскажет ей, что вместо школы я бегаю по взморью, а это, я знал, очень огорчит маму. Опасения мои были напрасны, мать еще не вернулась с работы, так что я успел до ее прихода высушить свое мокрое платье и развести огонь.

— Завтра, мама, к тебе хотел придти г-н Бигорель.

— Зачем? Где ты его видел? — с удивлением спросила мать.

— На берегу, сегодня днем.

— Вот чудеса! Какое у него может быть до нас дело?

Я промолчал.

На другой день, вечером, согласно своему обещанию, он пришел к нам. Я следил за его приходом и, заслышав шаги, намеревался убежать, но это мне не удалось.

— Рассказал ли вам Ромен, г-жа Кальбри, о происшествиях вчерашнего дня? — проговорил он, входя в комнату.

— Нет, сударь! Он ничего мне не говорил.

— Ну так я вам скажу, что он вчера удрал на весь день из школы и все время ловил на взморье крабов.

Бедная матушка посмотрела на меня с упреком и тревогой, приготовляясь дальше услышать что-нибудь еще в этом роде.

— Ах, Ромен! — грустно произнесла она.

— Не слишком, однако же, браните его за это, — прервал ее г-н Бигорель, — потому что он не только ловил крабов, но он еще спас мне жизнь. Он у вас славный мальчик, храбрый и сметливый, вы можете им гордиться.

— Подойди сюда, дитя мое!

С этими словами он взял меня за руку и стал подробно рассказывать, как мы с ним встретились на берегу моря и заблудились в тумане.

— Вы видите теперь, что без него я бы совсем пропал! Утром я сердился на него, что он не знает моря и самых простых названий рыб и растений, но когда наступила опасность, мое научное знание моря ни к чему мне не послужило, и если бы вовремя не случилось со мной вашего сына, я теперь сделался бы уже добычей крабов и омаров, о которых он ничего не умел мне рассказать.

Таким образом, я в долгу у вашего сына, г-жа Кальбри, и хочу с ним поквитаться…

Матушка сделала отрицательный жест и хотела на это возразить.

— Успокойтесь, — продолжал он, не давая себе прервать, — я ничего не предложу ни вам, ни ему, что могло бы обидеть ваше достоинство и самолюбие. За его большую услугу деньгами нельзя уплатить: я много говорил с ним. Он от природы способный и любознательный ребенок, отдайте его мне. Я займусь его воспитанием. У меня нет детей, а между тем я их люблю. Ему будет у меня хорошо.

Мать поблагодарила его за это предложение и отказалась.

— Позвольте, позвольте, — сказал г-н Бигорель, — я вам скажу, почему вы не согласны. Вы страстно любите вашего сына. Вы любите его и за себя и за мужа, которого так рано отняло у вас море. Для вас он составляет в жизни все, и вы не хотите с ним расстаться ни на один день! Это все так, не правда ли? И, несмотря на это, я все же вам скажу, почему вам следует отдать его ко мне: для его пользы!

Бог дал ему хорошие способности, их следует развить, но здесь, в глуши, это невозможно. Платить за его учение в городе, мне думается, вам будет не по средствам. Прибавьте к этому, что у сына вашего характер независимый, и он имеет большое влечение к бродячей жизни, а это требует постоянного надзора.

Подумайте-ка обо всем этом и не давайте мне сейчас решительного ответа. Обсудите все спокойно, когда первые порывы вашего материнского чувства улягутся. Завтра вечером я снова приду к вам за ответом, и мы подробно обсудим все «за» и «против» моего предложения.

После его ухода мы сели ужинать. Я видел, что матушка не могла ничего есть. Она подолгу смотрела на меня и, когда глаза наши встречались, она отворачивалась.

Когда я ложился спать и стал с ней прощаться, она долго целовала меня и слезы смочили мне все лицо. Мне стало так грустно, что я тоже расплакался; мысль о разлуке с ней показалась мне невыносимой.

— Не плачь, родная мамочка, — сказал я, прижимаясь к ее груди, — я никогда не расстанусь с тобой и ни к кому не пойду жить.

— Нет, дитя мое, это необходимо для твоей пользы, для твоего будущего. Г-н Бигорель совершенно прав: нам надо принять его предложение и расстаться на время.

И она еще раз крепко обняла меня.

— Мы будем часто видеться Ромен!

На другой день было решено, что я буду жить у г-на Бигореля, на его острове. Мама проводила меня со слезами до плотины, мы оба плакали. На душе у меня было тоскливо и жутко. Медленно подходя к своему будущему жилищу, я увидал г-на Бигореля на пороге дома, как только он увидел меня издали, сейчас же пошел ко мне навстречу.