Но, главное, и этот медведь был тоже каким-то обшарпанным, облезлым. И пахло от него тоже гнилью какой-то.

В марте пришло предупреждение из района – берегитесь медведей, по каким-то причинам в лесу этой зимой много «шатунов». Всем поселковым Советам, руководителям предприятий предписывалось принять меры предосторожности, не допустить несчастных случаев на лесозаготовках, на охоте, вообще – в лесу, в лесных поселках.

Раз уж предупреждение, значит, где-то, что-то произошло. Серьезное что-то, раз в районе всполошились. Произошло, действительно нечто необычное. И страшное.

На севере района, где-то на берегу Большого Патома, стояла усадьба лесника. Старый лесник жил в доме один, была у него рация, по которой раз в неделю он докладывал «лесному начальству» о своем житье-бытье, раз в месяц он на своей лошадке приезжал в магазин ближайшего приискового поселка, набирал продуктов, снова уезжал надолго. Никто о нем и не вспоминал – ну живет лесник на своем лесном участке, следит за порядком во вверенном лесном «королевстве», да и нездоровье, пусть себе живет.

Но – прекратились что-то его сеансы связи. Никто еще не взволновался – мало ли что может случиться с рацией, вот приедет за продуктами, все и расскажет. Но лесник не приехал и за продуктами. Посудачило начальство, да и тут еще не забеспокоилось – лесник в тайге без еды не останется! А вот когда лошадка лесника прибежала с оборванной уздечкой, в мыле вся – вот тут уж все спохватились. Не случилось ли беды с лесником? Снарядили комиссию – старший лесничий, рабочий и милиционер. Вооружились. У лесничего карабин, рабочий с ружьем, а у милиционера и вовсе – автомат «Калашникова»! Если, не приведи господи, встретится медведь, или же наведается на усадьбу, защититься комиссии будет чем.

Верхом, по бездорожью, ехать почти тридцать километров. Выехали рано утром, но на усадьбу прибыли уже в темноте, поздно вечером.

Дверь в дом открыта настежь, в доме все перевернуто, посреди большой комнаты «навалена» характерная медвежья «куча»

– его обязательная отметка при посещении любого, хоть жилого, хоть не жилого, помещения.

Покричали, посвистели, постреляли из ружья, чтобы погромче – лесника нигде нет. И не слышно, и не видно. Решили поиски отложить на утро, когда рассветает. Растопили печку, убрали «медвежью кучу», прибрались в доме, спать решили по очереди. Люди опытные, таежники, знали, если попробовал медведь «человечину», а они естественно подозревали, что на лесника медведь напал, он человека уже не боится. Сам нападает на человека. «Шатун» тем более.

И что ведь вытворяет, хитрющая зверина! «Шатун» этот. Если догонит незадачливого охотника, он хватает лапами ружье и прежде всего разбивает ружье это обо что-то – о дерево, о пень, или просто по мерзлой земле бьет всей своей немереной силой! Потом снова догоняет испуганного человека, сдирает с него «скальп» и только после всего этого добивает несчастного, отрывая ему голову. Добычу на месте не «сжирает» – разрывает одежду, «раздевает», как говорят охотники, если не удается разорвать, снять обувь, валенки или сапоги, отгрызает ноги по голенищам «обуток» и утаскивает добычу в лес. Сразу всё не съедает – зарывает остатки в лесу, «про запас».

Вот такие «огрызки» в валенках и нашли члены прибывшей комиссии в снегу, утром, во дворе усадьбы. Посовещались охотники – надо искать. Здесь медведь где-то. Вон, вокруг дома, везде его следы, все вокруг дома истоптано. Нельзя оставлять такого зверя живым, много беды может он еще наделать.

Привязали покрепче во дворе лошадей, плотно закрыли и подперли ворота, пошли гуськом по звериной тропе. Первым идет рабочий, с ружьем, за ним милиция с автоматом, замыкает отряд лесничий. Правильно идут, хорошо распределились – автомат посередине, мало ли что с ружьем или с карабином, осечка ли, промахнется ли кто – автоматом хоть вперед, хоть назад можно будет «подстраховаться».

Только прошли забор усадьбы, чуть углубились в лес – сзади послышался «храп». Лесничий первым услышал, оглянулся – на него прыжками не бежит, скачет медведь. Господи, огромный-то какой! Лесничий вскинул карабин и уже почти в упор – нажимает курок, а выстрела нет! Раздумывать некогда, зверь вот он, рядом, лесничий крикнул и прыгает в сторону, чтобы не мешать автоматной очереди. Но сзади нет выстрела, нет очереди! Лесничий успел еще увидеть лежащий в каких-то двух-трех от него метрах брошенный автомат, убегающего по звериной тропе милиционера и бегущего к нему, к лесничему, к медведю, с ружьем наперевес рабочего. В его сознании еще обозначились резкая боль на голове, тяжесть медвежьей туши и двойной ружейный выстрел. Медведь рухнул. Рабочий схватил автомат и полоснул по зверю очередью, чтобы добить, чтобы наверняка!

С трудом вытащил лесничего из-под мертвой туши, у лесничего голый череп, кожа с волосами болтается у затылка. Как смог, рабочий вернул «лохмотья» на место, туго перевязал голову своим шарфом, взвалил бездыханное тело себе на плечи, понес в дом. Там, в тепле, обработал йодом, перевязал туго найденными в аптечке бинтами, обмотал теплым полотенцем, нашел спальный мешок лесника, упаковал в него лесничего, вынес к лошадям, перекинул через седло, собрал оружие, привязал третью лошадь поводком уздечки к своему седлу, выехал за ворота.

Километра через два догнал милиционера. Скинул автомат с шеи, взвел затвор. Тот упал на колени.

– Не убивай! Прости, только не убивай. Прости. Довези до поселка, пусть люди судят. Не убивай. – Слезы, сопли, руки трясутся. – Испугался я. Прости.

– Ты, сволочь, человека убил. Что его детям скажешь?

– Работать буду. Всё им отдавать буду. Только не убивай.

– Давай сюда руки, – он крепко связал милиционеру руки, помог взобраться на коня и, не отвязывая уздечку от своего седла, погнал лошадей дальше.