– Валентин Михайлович. Тела, ну сегодняшних убитых, обратно их на Бульбухту везти не надо. Похороните там, у Жуи. Никого у них здесь нет, ни родственников, ни друзей. Жили они, эта красивая парочка, как-то скрытно. Хорошо жили сначала, все ими восхищались. Но вот, не уберегли, не оградили. Похороните на берегу Жуи, она ведь им мать родная.

– Договорились, Георгий, похороним. Ну, прощай, полечу я. Дел много.

Директор улетел тем же самолетом, на котором вернулся из отпуска Подобреев.

Николая ни на Бульбухте, ни в Дальней Тайге больше никто и никогда не видел.

Подобреева проводили в Витимск. Тепло проводили, с хорошими напутствиями, с хорошими тостами, с хорошим настроением. Георгий вызвал вертолет и отправил семью со всем имуществом прямо до Витимска. С Володей тепло распрощался.

Вместо Подобреева прислали Васильева. Инженера из Красноярска. Толя Васильев. Хороший парень. Но, инженер никудышный.

С Подобреевым – небо и земля!

Концовка года тоже не получилась. Драгу на зимний отстой остановили не на месте, не смогли доработать, дойти до подготовленной ремонтной площадки. Площадку подготовили неплохо – расчистили достаточную по размерам площадь для подъезда, подвоза запчастей, материалов. Местность выбрали ровную, без бугров и канав. И черпаки для замены цепи завезли на площадку заранее. Одним словом, подготовили площадку по всем правилам дражного зимнего ремонта. Но не дошли, метров пятьдесят не дошли. Остановились, замерзли посреди реки. Хорошо еще к борту успели развернуться, не в русле встали – как бы и куда черпаковую цепь пришлось стаскивать?

Неудачно остановились из-за собственной беспечности. Конечно, годовой план выполнен, срок остановки прошел, решили продлить сезон, но начались морозы, а у людей ответственность уже притупилась, вот и замерзли.

Замерзла транспортерная лента стакера. Привод стакера хорошо был утеплен, и обогрев головки стакера тоже предусмотрели. Хороший калорифер с мощным вентилятором обдувал теплой воздушной струей верхний приводной барабан ленты транспортера. С таким обогревам драга может работать в самые лютые морозы. Лишь бы не стоять, не дать замерзнуть котловану.

Но что-то начальнику не понравилось, не эстетично, мол, и теплую струю направили не навстречу холодному воздуху, как было смонтировано, а вдоль этой холодной струи. Ночью барабан замерз, лента проскальзывает, драга встала. Пока разбирались что к чему, котлован замерз. Утром пытались раскачать понтон драги носовыми лебедками, да куда там – «шугой» забило котлован почти на всю глубину разреза. Замерзли.

Хорошо Ваня Шастин, драгер, сообразил, понял, что до утра замерзнут – температура под сорок! – развернул драгу к берегу. Дал, таким образом, возможность и цепь снять, и ремонт провести, хоть и с издержками, с дополнительной работой, но провести.

Впрочем, времени на все это хватало. И это тоже расхолаживало. До запуска драги весной, в апреле еще целых пять месяцев. За это время драгу можно разобрать и снова собрать по винтикам. Вот это и расхолаживает – времени-то много, успеем!

Георгия на поселке не было. Они с лесником, дядей Колей, с Николаем Васильевичем, уехали на Ченчу – надо было наловить на зиму хариуса. Он в октябре уже последними стайками спускается. На зимний отстой. Вниз по Ченче, в Жую. На зимовку спускается – Ченча зимой во многих местах перемерзает полностью. Хариус и уходит на глубину, перед этим «промерзанием».

Ловить хариуса глубокой осенью – это искусство! Нужно точное время – и чтобы река не перемерзла, и чтобы температура отрицательная, не сгноить бы рыбу, и чтобы не мелочевку наловить, середнячок – самая рыба для соления. Первым, в сентябре, спускается хариус крупный. Его ловят для копчения. Ловят сетями. С крупным хариусом проблем никаких никогда не бывает. Спускается он в основном в сентябре, еще не холодно, работа любой снастью идет с легкостью. А вот со средним хариусом, что на засолку, с тем канитель. Потому и берут его сразу всем табуном, полностью, как пришел он «стаей», так всей «стаей» его и забирают.

Для этого на реке сооружается «заездок».

Это так. Река, по всей ширине перегораживается специально сплетенным из тонких гибких ветвей «плетнем». Плетеный забор как решето пропускает воду, но рыба пройти не может.

Вдоль такого «заборчика», тоже по всей ширине реки, прокладывается из толстых жердей «трап». В плетне оставляется, где-то близко к середине течения, «окно». Оно крепко «обвязывается» прочными жердями по периметру, и к этому «периметру» прикрепляется «морда». Или «мотня». Иногда эта «морда» (мотня) плетеная, иногда связана из прочных нитей. Емкая, крепкая, она способна принять в себя увесистую стаю рыбы. Вот, всё это сооружение рыбаки и называют – «заездок».