Старец некоторое время еще глядел на землю, добродушно и приветливо улыбаясь, затем стал неспешно укладываться на своих облаках-подушках и медленно исчез вместе с этими подушками. Окружающие его облака стали меркнуть, тускнеть, темнеть, но в самом верху затухающих облаков снова возник образ Христа. Он строго посмотрел на Землю, на всех нас, сидящих на веранде и исчез стремительно, не затухая – исчез, будто всё возникшее видение кто-то выключил.

Исчез образ Христа и так же стремительно, мгновенно исчезли все светящиеся облака.

На небе бушевала гроза, раскатистый гром содрогал окрестности, молнии полосовали наступившую темноту.

Я начал протирать глаза. Мне не верилось, что вот, только что здесь, на этом грохочущем небе развернулось такое странное и такое величественное Видение.

Я и не заметил, что на крыльце давно сижу один, дети и внуки, остерегаясь бушующей грозы, давно укрылись в доме, лампочки и на крыльце, и в доме погашены, телевизоры выключены, а на меня словно нашло какое-то оцепенение, я сижу, под впечатлением увиденного, и не могу пошевелиться. Хотел крикнуть, позвать, кого-нибудь, но голоса нет, я беззвучно открываю рот, никто меня не слышит. Нет ни неба, ни света, одни тучи и полыхающие молнии.

И вдруг все так же неожиданно наступила тишина. Все вокруг меня исчезло…».

Проснулся и снова Георгий не может ничего понять, где это он? Вокруг стерильная белизна, небольшая комната, в ней четыре кровати и всех мужиков в палате четверо.

Господи, да ведь всё это уже было, было!

– Очнулся? Тут такой переполох из-за тебя. Ты ведь, как знаешь, не просто спал, а целых двое суток проспал. – Старик лежит на спине, повернул к Георгию голову. – Скажу врачу, они просили сообщить, как очнешься.

– Где это я?

– Как где, в реанимации, где ж еще. Тебя и привезли-то в беспамятстве. А потом – спишь и спишь, врачи уж забегались. Ну да, слава богу, очнулся. Звать, что ли, врачей-то? Тут вот и кнопка есть.

– Подожди, дай очухаться, осмотреться.

– Ну давай, осмотрись.

Господи, что же это? На голом, как говорится, месте – ни перегрузок тебе, ни волнений – и вдруг инфаркт!

Что же это? И почему ему снится в этом беспамятстве всегда одно и то же? То ли сон снится, толи наяву всё это грезится!

Сознание снова помутилось, больничная палата медленно исчезла, растворилась.

«Я оказался в какой-то большой светлой комнате. И был не один, какие-то люди теснились у выхода из комнаты, сгрудились у ясно различимого пропускного устройства, в виде «рамки», какие есть в аэропортах, при выходе на посадку. У пропускного устройства распоряжался какой-то заросший, лицо мохнатое, старик. Он бодро распоряжался – тому налево, другому направо – распределял проходивших сквозь «рамку» людей. К тем людям быстро подходили стройные юноши, одетые в какие-то прозрачные светящиеся одежды и уводили – кого-куда, по-назначению.

«Странно – подумал я, дожидаясь своей очереди, – зачем здесь эта «рамка»? Неужели и «сюда» проникают террористы?».

– Электроника! – Засмеялся, посмотрев в мою сторону старик. – Мы ведь «здесь» тоже, не лыком, поди, шиты. В технике разбираемся. Техника нам помогает. Прибор сразу показывает, кто к нам прибыл, чем богат и куда ему положено.

«Ага! Значит, старик всё видит, всё слышит и читает мысли! На любом расстоянии! Надо с ним поосторожнее!».

– А тебе-то что оберегаться. – Снова повернулся старик ко мне. – Рано тебе ещё осторожничать! Ты к нам «сюда» попал так, по недоразумению, по недосмотру нашей молодёжи. Да по моему недогляду. Рано тебе еще к нам. Не торопись. Куда тебе торопиться! «Хозяин» считает, ты еще «на земле» не все дела свои сделал. Те, что поручены тебе. «Хозяином». Так что, давай. Возвращайся. Работать надо, а не по «распределителям» болтаться! Давай, давай, не задерживай, возвращайся…».

…Очнулся он в той же палате, в больнице, в реанимации. Над ним склонились встревоженные лица врачей. И старики в палате все на ногах. Смотрят испуганно в его сторону.

– Что же ты так кричишь-то? Что, где болит? Давай-ка, давление замеряем. Еле вывели мы ведь тебя из «комы» этой. Уколы вот только и помогли. Да. Хорошо лекарство это, новое. Появилось. Вот. Вчера только и привезли. Да. Твои же и привезли.

Родственники. Так. Давление немного пониженное, но ничего, в пределах допустимого. Не спите больше. Постарайтесь не спать.

Мы за вами понаблюдаем. Вот. Капельницу сейчас поставим.

Только не засыпайте пока. Потерпите.

Георгий устало откинулся на подушку. Глаза у него слипались, тяжелые веки закрывались сами, не слушались, командам не подчинялись.

Георгий терпел. Он боялся закрыть глаза…

«Инфаркт… Зачем мне этот инфаркт?»…

«А сон? Странный какой-то сон. Но почему всё время, постоянно, как чуть что-то потяжелеет, хоть с сердцем, хоть еще с чем, так сон этот и приходит? Всегда…

Всё и всегда, одно и то же? И всё одно и то же…».