— Вот-вот мы будем у цели, — приговаривал тот. — Где же это? Еще чуть-чуть…

Неожиданно сам собой зажегся яркий свет. Он резанул по зрачкам и тотчас погас, ослепленные путники потеряли ориентацию. Свет снова включился и погас снова. Резкие переходы от ослепительных вспышек к полному, беспросветному мраку парализовали Феликса и его спутников.

Мигание света прекратилось так же внезапно, как и началось.

— Хватайте мерзавца! — опомнился часовщик.

Но слуга Магога, наверняка, знавший, что должно произойти и за сотни лет изучивший в логове каждый закоулок, исчез, точно его и не было.

— Ушел! — потряс железным кулаком Седоус — Надо было сразу выпустить из него кишки.

— Куда он нас заманил? — волновался Тим.

Вокруг была тишина.

— Найдите слугу Магога! — бросила клич Орхидея. — Если он улизнет, то предупредит о нас своего господина.

Орхидея была права. Разыскать беглеца, пожалуй, стало первоочередным делом. Тайное вторжение в убежище Магога было главным преимуществом маленького отряда. Отныне они рисковали лишиться этого преимущества, и тогда им предстоит играть с Магогом на его поле, в его древнем логове, где они — чужаки, а он — хозяин.

В поисках спрятавшегося беглеца или лазейки, куда он нырнул, путники наткнулись на громадные чугунные ванны, где вяло плескалась уже порядком загустевшая жидкость.

— Черт, — выругался Тим, неосторожно схватившийся за край ванны и испачкавший себе в точно такой же жидкости ладонь.

Он брезгливо вытер ее о собственный плащ.

Исидор принюхался:

— Чуете?..

— Из этих ванн еще и воняет, — покрутил носом часовщик.

— Нет, не из ванн. Раньше так не пахло, — заспорила Орхидея.

Исидор закашлялся.

— Не хочу показаться мнительным. Только у меня кружится голова?

Феликс промолчал: ему было скверно, но он уже привык, что ему нездоровится, и не считал свое состояние подходящей меркой для остальных. Зато Орхидея призналась:

— Мне тоже… что-то нехорошо.

— Нас травят! — безапелляционно возвестил Седоус

Теперь путникам было не до сбежавшего Рахнеша.

— Господи! — дошло до Исидора. — Я понял: мы на скотобойне. Для оглушения скота применяется особый газ — под его действием скот засыпает. А потом туши животных обескровливают — вскрывают артерии и вены. Как раз над этими ваннами! Взгляните, даже вдоль пола тянутся желоба для стока крови! Мы уснем, и нас выпотрошат, как домашний скот.

— К двери! — скомандовал Феликс.

Они ринулись обратно на ферму. Но сумбурные попытки вышибить дверь ни к чему не вели — она явно была рассчитана на то, чтобы удерживать даже вырывающихся животных.

— Как же быть! — простонала Орхидея.

Путники чувствовали, что их сознание меркнет, словно при тяжелой стадии опьянения. Им все труднее становилось контролировать себя, к горлу подкатывала тошнота.

— Нужно найти способ перекрыть газ, — распорядился Феликс. — Если у нас получится, мы выгадаем время, чтобы взломать дверь или найти другой выход. А пока закройте одеждой рот.

Вместо респираторов зажимая рот и нос краями плащей, путники вновь огляделись.

— Безнадежно! — всплеснул руками Исидор. — Здесь ничего не видно.

— Седоус, ты еще не доломал свой прожектор? Он будет работать? — Тим толкнул в бок часовщика.

— Прожектор! — спохватился тот. — Само собой, он работает.

Часовщик сбросил с плеча дорожный мешок и поспешно вытащил осветительный прибор. Луч прожектора прорезал беспросветную мглу.

— Что мы ищем? — Седоус шарил прожектором по стенам.

— Какую-нибудь отдушину, откуда может поступать газ, — предположил Исидор.

Путники жадно следили за пучком света. Острый взгляд разведчицы Орхидеи различил выступающую из-под самого потолка трубу.

— Там! Наверху!

Седоус навел прожектор точнее. Из трубы валили клубы белого дыма.

— Проклятье, нам ее не достать, — заскрипел зубами тяжеловесный часовщик.

В своем металлическом корсете он меньше других был приспособлен лазать на верхотуру.

— Мне тоже туда не подняться, — растерянно произнес Исидор.

Головокружение и слабость, одолевавшие путников, оставляли им совсем мало шансов добраться до спасительной трубы.

Тим скинул плащ:

— Сверните его, чтобы получилась затычка.

Вор ловко развязал веревку, которую всегда носил с собой обмотанной вокруг пояса.

— Карабкаться по стенам мне не привыкать.

Феликс вспомнил, как еще в Огненном городе с помощью этой самой веревки Тим сумел проникнуть в особняк Гедеона.

— На тебя вся надежда, Тим.

— Братишка, сорвешься оттуда — костей не соберешь, — задрал голову Седоус.