18 апреля 1961 года, 3.44

Не в силах спать, я слушаю радио с острова Суон. Через час приходит запись их трансляции на кубинское подполье. Пожалуй, стоит воспроизвести ее здесь, в дневнике. Какого черта Хант, Филлипс и я состряпали эту передачу в надежде внушить страх сторонникам Фиделя, которые могут ее услышать!

«Сейчас настал момент занять стратегические позиции на дорогах и железнодорожных путях. Берите в плен или расстреливайте тех, кто откажется подчиняться вашим приказам. Военные моряки, захватывайте позиции во флоте Свободной Кубы и укрепляйте их. Военные летчики, слушайте внимательно! Все самолеты должны остаться на земле. Проследите за тем, чтобы ни один самолет сторонников Фиделя не поднялся в воздух. Выводите из строя их радио, разбивайте им хвосты, портите инструменты, пробивайте баки горючего! Свободная и достойная жизнь ждет тех, кто присоединится к нам. Тех же предателей, которые не присоединятся, настигнет смерть».

18 апреля 1961 года, 6.31

Новые передачи с острова Суон.

«Жители Гаваны, внимание, жители Гаваны! Помогите доблестным бойцам армии освобождения… Сегодня в 7.45 по сигналу этой радиостанции включите все лампочки в своем доме и все электроприборы. Увеличьте нагрузку на генераторы электрокомпании! Но не волнуйтесь: силы освобождения займут электростанции, и свет в Гаване будет быстро восстановлен».

18 апреля 1961 года, 7.00

Бригада выиграла бой за Плайя-Ларга, но была потеснена. Во всех сообщениях говорится, что Кастро несет большие потери. Его войска наступали по дороге, окаймленной болотами. Похоже, это была операция, когда раненый плетется за другим раненым и мертвая плоть служит щитом для окровавленной плоти.

Вот написал последнее предложение и чувствую, что не вполне владею собой. Я вижу себя в раненом, который подтаскивает поближе мертвеца. Я чувствую грязь, липкую жижу крови.

Солдаты Кастро не смогли прорвать нашу оборону. А у второго батальона Оливы кончились боеприпасы. Пятый батальон, добравшийся до берега с подбитого «Хьюстона», вообще безоружен. Они так и не соединились со вторым батальоном. Был дан приказ отступить с Плайя-Ларга в Хирон. И плацдарм в пятьдесят миль длиной сократился до пяти миль.

Самая скверная новость: вчера вечером и ночью с моря не поступило ни снаряжения, ни продовольствия. Я вставал, наверное, раза четыре за ночь, чтобы прочесть телеграммы из Хирона. Вот проклятие! Команды на «Карибе» и «Атлантико», должно быть, совсем рехнулись от страха. Первый корабль находится в 218 милях к югу от залива Свиней и не выказывает желания вернуться и выгрузить снаряжение. «Атлантико», находящийся всего в ста десяти милях к югу, просит, чтобы его разгрузили в пятидесяти милях от берега.

Похоже, что взрыв, происшедший на «Рио-Эскондидо», был подобен атомному. Образовался огромный гриб из дыма. И на тридцать миль вокруг стоял грохот конца света. Хотя «Блахару» удалось спасти большую часть команды, сейчас эти люди настолько деморализованы, что парализуют все действия. Несмотря на то что Бригада потеряла со взрывом «Эскондидо» большую часть своих боеприпасов и средств связи, на «Блахаре» всего этого было достаточно, так что нашим кубинцам хватило бы на целых два дня боев. При условии, что это до них дойдет. Однако «Блахар» еле движется к Хирону. При такой скорости он не достигнет берега до зари, а это значит, что не сможет разгрузиться сегодня. Люди, спасенные с «Эскондидо», так повлияли на матросов «Блахара», что те грозят заглушить моторы, если американский эсминец не будет сопровождать их к берегу. Пока по этому поводу идут переговоры (я полагаю, с Белым домом), команда не дает судну идти быстро.

Я стараюсь никого не осуждать. Если бы меня взрывной волной выбросило в воду, я, наверное, тоже не мог бы себя контролировать. Корень бунтарского настроения среди команд кроется, по словам Филлипса, в том, как мы добыли эти сухогрузы; «Гарсиа лайн», сдавшая нам их в аренду (она имеет конторы в Гаване, Нью-Йорке и Хьюстоне), является не только законной, но и самой крупной корабельной компанией на Кубе. Командам, безусловно, не было известно о решении владельцев бежать от Кастро, и они считали, что записываются на корабль, отправляющийся в обычное плавание.

Позже

Пепе Сан-Роман, не выдержав этой ситуации, отправился на одной из своих потрепанных моторок в море искать корабль со снаряжением. Он отошел, конечно, всего шесть миль от берега — дальше моторка при ее астматическом моторе не в состоянии была заплыть — и мог лишь посылать по корабельному радио закодированные призывы: ДОЛОРЕС, ГОВОРИТ ПЛЯЖ, ВЫ НАМ НЕОБХОДИМЫ. ПЫТАЮСЬ ВАС ОТЫСКАТЬ. ДОЛОРЕС, ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬТЕ ПЛЯЖУ.

Я не мог не заметить, каким отчаянием был пронизан текст.

На заре стало ясно, что мы не сможем раньше вечера доставить на плацдарм боеприпасы и провиант. Президент Кеннеди в течение вечера согласился наконец разрешить шести «Б-26» нанести из Никарагуа удар по самолетам, оставшимся у Кастро.

Однако на нас, видно, лежит проклятие. Сегодня утром черные низкие тропические тучи накрыли аэропорт Гаваны.

Конечно, то, что налет разрешили после того, как в субботу точно такой же был запрещен, привело всех в преотвратительное настроение. Ирландский Гамлет — далеко не самое злобное прозвище, которым наградили в то время Кеннеди, и Кейбелл у нас почти не показывался с тех пор, как в воскресенье утром явился в костюме для гольфа. Раздражение вызывает и Биссел. Говорят (а я слышал две почти совпадающие версии от Кэла и Дэвида Филлипса), что, когда Биссел и Кейбелл в воскресенье днем явились в кабинет Раска в Госдепартаменте, чтобы убедить его в необходимости повторной бомбардировки, Раск, явно озабоченный тем, как это отзовется в ООН, позвонил президенту Кеннеди в Глен-Ора. Раск довольно точно изложил президенту доводы Биссела и Кейбелла в пользу повторного налета, а затем сказал, что он против. После чего Кеннеди сказал, что присоединяется к нему, и Раск, передав слова президента нашим офицерам, указал на телефон. Может быть, они хотят сами поговорить с президентом? Они отказались. Три дня спустя в коридорах Эпицентра все еще можно было услышать передаваемый шепотом вопрос: от Кейбелла такого следовало ожидать, но почему промолчал Биссел?