– - Пришёл в себя, -- констатировал наместник.
– - Вставай!

Власть имущий сделал шаг назад и чётким жестом отдал приказ солдатам. Воины мигом подняли ремесленника и поставили на ноги. Юноша обнаружил, что гладий больше не висит у бедра. Руки солдат крепко сжали предплечья, напомнив о лапах мыйо.

– - Ты уцелел после встречи с мыйо, как?
– - спросил наместник. Маниус не умел читать по губам, а уши отказывались работать.

– - Не слышу, -- пробормотал спасённый, отрицательно помотав головой.

– - Как! Ты! Уцелел!?
– - повторил один из солдат, крича прямо в ухо.

– - Что с дядей?
– - в свою очередь спросил Маниус.

– - Отвечай!
– - приказал наместник.

– - Априка, -- проговорил спасённый.

– - Априка?! Здесь?! И никто не заметил!? Ты лжёшь!
– - не поверил власть имущий. Маниусу не требовался слух, чтобы понять смысл восклицания.

– - Тогда кто убил эту тварь? Отсёк голову с одного удара. Так могут только...

– - Априки! Не умничай. Скажи лучше, ты отчётливо видел её?
– - спросил власть имущий, глядя на солдата.

– - Ты! Видел! Априку?!
– - повторил воин.

– - Да.

– - Так и запишем, -- успокоился наместник.
– - Что более важно, ты хорошо знаешь право?

– - Что с моим дядей?!
– - не сдержался Маниус.

– - Съеден!
– - крикнул солдат.

– - Тётей!?
– - воскликнул спасённый и подался вперёд; солдаты усилили хватку.

– - Кончай брыкаться! Съедена она!

Услышав слова воина, юноша поник. Руки солдат теперь помогали ему стоять.

– - Что более важно, -- продолжил наместник, -- ты знаешь, что закон указывает делать с такими, как ты?

Солдат прокричал реплику без изменений.

– - Такими, как я?!
– - Маниус напрягся.
– - Я не преступник!

– - Согласно закону двенадцати таблиц гражданин, не убитый, но раненый мыйо, либо преследуемый мыйо, ради безопасности других граждан считается отверженным. Мы вверим твою жизнь всемогущим богам, -- возвышенным голосом продекламировал наместник; руки власть имущего активно жестикулировали, прибавляя вес каждому слову.
– - Отведите его на площадь для исполнения приговора.

Стоило солдатам подтолкнуть отверженного, он вспомнил нужные строки закона. "Меня изгонят. Меня..." -- мысль оборвалась, сменившись отчаяньем.

– - Ты заклеймишь меня, Клоди!?
– - крикнул Примус, упираясь ногами.
– - Ты прогонишь меня, а имущество дяди перейдёт твоему зятю!? Так, Клоди!

– - Да как ты смеешь обвинять меня в корысти!
– - не выдержал наместник.
– - Сам знаешь! мыйо всегда возвращаются за жертвами!

– - Ты продашь нашу землю и получишь полную суму рубинов, -- продолжил приговорённый, не разобрав ни слова из речи власть имущего, -- пока мыйо будет обсасывать мои кости? Так?!

– - Заткните щенка!
– - приказал Клодиус. Легионер ударил строптивца по голове, и отверженный повис на руках воинов. Солдаты понесли юношу к площади, браня крепкими словами всё, что попадалось на глаза. "Суров закон, но это закон", -- напомнил себе наместник, бессильно сжимая кулаки.

Преступлений и других ситуаций, повлёкших изгнание, в Флумун-викусе не случалось вовсе. Во всяком случае, записи о подобном в судебной книге не было. Мыйо нападали на деревню и раньше, но жители воспринимали нападения как предания давно прошедших времён. Потому, несмотря на поздний час, на площади собрались все, кто сейчас находился в деревне, даже самые древние старики и случайные путники, до сего момента спешившие поскорее уехать из-за неотложных дел.

Толпа, границы которой чётко очерчивались факелами, стояла напротив привязанного к двум столбам оглушённого подсудимого. Каждый считал своим долгом пожалеть Маниуса, наградить его добродетелями, которыми обычно награждали усопших, высказаться о нелёгкой доле жителей республиканских окраин.

Наместник и палач стояли перед осуждаемым. Клодиус облачился в тогу, дав понять, что суд окончится здесь и сейчас. Палач начал методично накалять железную печать с клеймом, вертя её в жаровне, наполненной тлеющим углём. Наместник произнёс длинную речь, пересказывающую закон. Народ молчал, что в данном случае означало одобрение.

– - Постойте!
– - Кезо выбрался из толпы.
– - Постойте!

– - Говори, Стаце. Только быстро, -- разрешил наместник.

– - Маниус Примус -- мой лучший ученик. Он никогда не нарушал закона, всегда был почтителен...

– - Мы помним, Стаце!
– - крикнули из толпы.
– - Но никто не хочет быть съеденным мыйо!

– - Но мыйо мёртв!
– - парировал кузнец.

– - Придут другие!

– - У нас дети, Стаце!

– - А он теперь всё равно сирота!