Спор продолжался изо дня в день. И вот однажды, когда леди в полном одиночестве грустила в гостиной, в комнату заглянула сиделка и, плотно закрыв за собой дверь, подошла к госпоже.

— Не могли бы вы сегодня вечером выйти из дома, мадам? — попросила она. — Хотя бы на пару часов? Хозяин бы очень обрадовался. Он винит себя за то, что вы оставили общество, и страшно переживает. А сейчас… — она на миг замялась, — сейчас больному необходимо полное спокойствие.

— Ему хуже?

— Во всяком случае, не лучше, мэм. На мой взгляд, нам следует его подбодрить.

Достопочтенная миссис Дрейтон встала, подошла к окну и посмотрела на улицу.

— Но куда же я пойду? — наконец проговорила она с печальной улыбкой. — Приглашений не поступало.

— Не могли бы вы сделать вид, что приглашены? — настаивала сиделка. — Сейчас только семь часов. Скажите, что отправляетесь на ужин — это даст возможность скоро вернуться. Оденьтесь, попрощайтесь, спуститесь вниз, а потом зайдите снова около одиннадцати, как будто только что вернулись.

— На ваш взгляд, это необходимо?

— Полагаю, в данном случае небольшой обман пойдет на пользу. Попробуйте.

Достопочтенная миссис Дрейтон направилась к двери, но тут же в сомнении остановилась.

— Но у Билли такой острый слух; он будет ждать скрипа открывающейся двери, стука отъезжающего экипажа.

— Не волнуйтесь, обо всем позабочусь, — успокоила сиделка. — Прикажу подать экипаж без десяти восемь. Доедете до конца улицы, выйдете и пешком дойдете до дома. Я сама тихонько открою вам дверь.

— А как же насчет возвращения? — усомнилась Герти.

— Около одиннадцати неслышно выскользнете на улицу; экипаж будет ждать на углу. Положитесь на меня.

Спустя полчаса достопочтенная миссис Дрейтон появилась в комнате больного в вечернем платье и драгоценностях. К счастью, света не зажигали, и Искушенный Билли не имел оснований усомниться в безупречной внешности супруги. Дело в том, что лицо ее даже отдаленно не напоминало о готовности отправиться на званый ужин.

— Сиделка сказала, что ты собираешься к Гревиллам. Я так рад! Нельзя же весь сезон провести взаперти! — Он взял ее за руки и окинул восторженным взглядом. — До чего ты хороша, дорогая! Как, должно быть, все меня ругают за то, что держу тебя в плену, как людоед прекрасную принцессу! Страшно будет снова показаться в свете!

Польщенная комплиментом, Герти рассмеялась.

— Постараюсь долго не задерживаться: вернусь и проверю, как вел себя мой мальчик. Если будешь хулиганить, больше никуда не пойду.

Они поцеловались на прощание, и она ушла, а около одиннадцати снова появилась в комнате. Рассказала, как восхитительно прошел раут, и немного похвасталась собственным успехом.

Сиделка заметила, что в этот вечер больной выглядел значительно более жизнерадостным, чем обычно.

С тех пор фарс начали разыгрывать ежедневно. Миссис Дрейтон то отправлялась на ленч в костюме от Редферна, то ехала на бал в изумительном парижском платье, а затем собиралась на домашнюю вечеринку, на концерт, на обед. Зеваки и просто прохожие останавливались, чтобы посмотреть, как прекрасно одетая, но измученная, осунувшаяся женщина с красными заплаканными глазами воровато выбирается из собственного дома и так же неуверенно возвращается.

В одном из домов, где мне довелось побывать, начали обсуждать поведение миссис Дрейтон, и я присоединился к разговору, чтобы послушать.

— Всегда считала Герти бессердечной, — призналась одна из дам, — но уважала за здравый смысл. Трудно предположить, что она любит мужа, и все же незачем так открыто демонстрировать пренебрежение к умирающему.

Я объяснил, что был в отъезде, и спросил, о чем идет речь. В ответе все присутствующие оказались солидарны.

Кто-то два-три вечера подряд видел возле двери экипаж. Кто-то заметил, как леди возвращается домой. Кто-то застал в момент выхода, и так далее.

Все услышанное никак не соответствовало моему представлению о миссис Дрейтон, а потому следующим вечером я решил нанести ей визит. Поднялся на крыльцо, и дверь сразу открылась — прежде, чем успел постучать.

— Увидела вас в окно, — пояснила Герти. — Входите, только тихо.

Я прошел в гостиную следом за хозяйкой, и она осторожно закрыла дверь. Великолепный наряд и бриллианты в волосах не могли не вызвать изумления. Задавать вопросы я постеснялся, однако мой взгляд, очевидно, оказался вполне красноречивым.

Миссис Дрейтон горько рассмеялась.

— Считается, что сегодня я в опере. Присядьте, если есть несколько свободных минут.

Я честно признался, что пришел поговорить, и в темной комнате, освещенной лишь уличными фонарями, она рассказала всю правду, а потом замолчала и уронила голову на обнаженные руки. Я отвернулся и долго смотрел в окно.

— Так странно себя чувствую. — Герти встала и подошла ко мне. — Сижу здесь весь вечер, разодетая в пух и прах. Боюсь, актриса из меня неважная, но, к счастью, дорогой Билли никогда не отличался тонким пониманием искусства, так что пока удается его убедить. Беспардонно вру, кто и что мне сказал, что я ответила и как все восхищались моим платьем. Кстати, что вы думаете вот об этом?