Таких терзающих душу и тело воспоминаний у него накопилось в избытке: сводящая с ума жгучая боль при потере пальца в битве при Карлеоне; суточный обморок в горах от удара по голове и внезапное пробуждение; кровавая моча после ранения копьем в живот (Хардинг Молчун постарался). Логен вдруг ощутил все шрамы на истерзанной коже и обхватил руками ноющее тело.

Да, старых ран было много, однако нынешних страданий это не облегчало. Рассеченное плечо горело, будто к нему приложили уголек. Однажды он видел, как человек из-за пустяковой царапины, полученной в бою, потерял руку. Сначала ему отняли кисть, потом отхватили руку по локоть, затем по плечо. Вскоре бедняга слег, начал бредить, а там и дышать перестал. Возвращаться в грязь таким путем Логену не хотелось.

Он, хромая, подошел к полуразрушенной осыпающейся стене, оперся на камни, кое-как высвободился из куртки, с трудом расстегнул непослушными пальцами пуговицы рубахи, выдернул из бинтов булавку и осторожно их приподнял.

— На что похоже? — спросил Логен.

— На праматерь всей коросты, — пробормотал Длинноногий, рассматривая его плечо.

— А как запах? Есть?

— Хочешь, чтобы я понюхал?

— Просто скажи, воняет или нет.

Навигатор, склонившись над плечом Логена, тщательно обнюхал рану.

— Явный запах пота. Возможно, от подмышки. Боюсь, медицина не входит в число моих выдающихся дарований. По мне, все раны пахнут одинаково. — И снова закрепил бинты булавкой.

Логен натянул рубаху.

— Если бы рана начала гнить, ты бы сразу учуял, уж поверь. Вонь, будто из могилы. А от гнили уже не избавиться. Разве что клинком. Но это паршиво…

Его передернуло, и он осторожно придавил ладонью ноющую рану.

— Ну что ж, — проронил Длинноногий, размашисто шагая в глубь полупустой улицы, — тебе повезло. В нашем отряде есть женщина по имени Малджин. Искусство беседы не входит в число ее талантов, но вот исцеление ран… Да-а… Я сам видел и скрывать не стану: кожу она сшивает, как опытный сапожник, — спокойно, ровненько. Вот ей-богу! Орудует иголкой ловко, аккуратно. Загляденье! Не хуже королевской портнихи! Полезный талант в этих краях. Не удивлюсь, если ее дарование нам не раз пригодится по пути к нашему пункту назначения.

— Дорога опасна? — поинтересовался Логен, все еще пытаясь натянуть куртку.

— Спрашиваешь! Север дик. Там всегда царили беззаконие, кровавые междоусобицы, жестокие разбойники… Все местные вооружены до зубов и готовы без промедления убить любого. В Гуркхуле заморские путешественники остаются на свободе лишь благодаря капризу местного губернатора, а вообще в любой момент рискуют угодить в рабство. В стирийских городах за каждым углом таятся головорезы и карманники. Впрочем, тебя еще на воротах оберут до нитки местные власти. Воды Тысячи Островов кишат пиратами — практически по одному на каждого купца. А в далеком Сулджуке чужаков боятся и презирают: никогда не знаешь, укажут тебе дорогу или подвесят за ноги и перережут горло. Круг Мира, мой девятипалый друг, просто кишит опасностями. Но если тебе этого мало, если ты жаждешь приключений посерьезнее, отправляйся в Старую империю. — Брат Длинноногий как будто наслаждался своей речью.

— Там так ужасно?

— О да! Ужаснее не бывает! Особенно если это не короткая поездка, а путешествие через всю страну.

Логен поморщился.

— А маршрут именно таков?

— Да, маршрут, как ты выразился, таков. С незапамятных времен Старая империя расколота гражданской войной. Единая страна под управлением одного императора, исполнение законов которого обеспечивали могущественная армия и лояльное правительство, за долгие годы превратилась в бурлящую похлебку из мелких княжеств, безумных республик, городов-государств и крошечных феодов, ибо теперь немногие подчинятся тому, кто не грозит им мечом. Границы между налогами и разбоем, между войной и кровавым убийством, между законными требованиями и капризом размылись, исчезли! Почти каждый год очередной жадный до власти головорез объявляет себя владыкой мира. Помню, лет пятьдесят назад там водилось не меньше шестнадцати императоров за раз.

— Ого! Пятнадцать явно лишние.

— По мнению некоторых, лишние все шестнадцать. И ни один не дружелюбен к путешественникам. Отправиться на тот свет в Старой империи можно как угодно и от чего угодно — выбор у жертвы богатейший. Причем не обязательно от рук человека.

— А от чего же?

— Ты как дитя, ей-богу! А природа? Сколько коварных ловушек расставила она на пути! Тем более что на носу зима. К западу от Халциса на сотни миль простираются бескрайние зеленые равнины. Наверное, в Старую эпоху там были поселения с возделанными полями и отличными мощеными дорогами. Теперь на месте городов безмолвные руины, на месте полей — пропитанная ливнями пустошь, на месте дорог — разбитые каменистые тропы, увлекающие неосторожных путников в болотную трясину.

— В трясину… — задумчиво качая головой, эхом повторил Логен.

— Встречаются там уголки и похуже! Через заброшенные пустоши тянется глубокая извилистая долина реки Аос, величайшей из рек Земного круга. И нам придется как-то переходить на другую сторону. Уцелело всего два моста: один в Дармиуме — будем уповать на него, — а другой в Аостуме, миль на сто западнее. Есть, конечно, броды, но Аос — река быстрая, широкая, а долина глубока и опасна. — Длинноногий прищелкнул языком. — И это мы еще до Изломанных гор не добрались.

— Что, высокие?

— Очень! Невероятно высокие и коварные. Изломанными их называют из-за неприступных склонов, извивистых ущелий и отвесных обрывов. По слухам, перевалы есть, но карты давным-давно утеряны. Если вообще существовали. Когда пересечем горы, погрузимся на корабль…

— Ты собираешься волочь через горы корабль?

— Наниматель уверяет, что достанет судно по ту сторону гор. Ума не приложу, как он это сделает, потому что территории там почти неизведанны. А поплывем мы прямо на запад, к острову Шабульян… Говорят, он вздымается над океаном на самом краю мира.