Шрифт:
Принц сердито хлопнул по земле.
— Я желаю знать, что тут говорят!
— То, что Бетод идет с армией на север, — прошипел сквозь зубы Вест. — И что они собираются идти за ним.
— Это недопустимо! — рявкнул тупица, одергивая грязные манжеты. — Таким образом мы все подвергнемся опасности! Сообщите им, пожалуйста, что мы незамедлительно отправляемся на юг!
— Так и поступим. — Все обернулись на голос и обалдели: Молчун говорил на союзном не хуже самого принца. — Вы идете на юг. Мы — на север. Мне надо отлить.
Он поднялся и отправился в темноту. Ищейка смотрел ему вслед, разинув рот. Зачем Молчуну понадобилось учить чужой язык, если он на своем-то больше двух слов сразу не произносил?
— Прекрасно! — испуганно завизжал принц. — Чего еще стоило ожидать!
— Ваше высочество! — прошипел Вест. — Они нужны нам! Мы не доберемся до Остенгорма или докуда-то еще без их помощи!
Девушка скосила на них глаза.
— Вы хоть знаете, где тут юг?
Ищейка подавил смешок, но принцу было не до смеха.
— Нам нужно на юг! — огрызнулся он; грязное лицо перекосило от гнева.
Тридуба фыркнул.
— Багаж не имеет права голоса, малыш, даже если бы мы и устроили голосование. А этого не будет. — Он все-таки заговорил на союзном языке, но Ищейка подумал, что принц не обрадуется, узнав, о чем речь. — У тебя было время покомандовать — и куда это привело? Я уж не говорю об идиотах, которые выполняли твои приказы. Нас ты не добавишь к их числу, поверь мне. Хочешь с нами — научись не отставать. А хочешь командовать…
— Юг там, — показал Ищейка пальцем за спину. — Удачи.
Скудное милосердие
«Архилектору Сульту,
Главе инквизиции его величества
Ваше преосвященство!
Осада Дагоски продолжается. Три дня кряду гурки атакуют наши стены, с каждой атакой все большим числом и решимостью. Они пытаются забросать наш канал булыжниками, перекинуть через него настилы, взобраться по лестницам на стены и выбить тараном ворота. Они атаковали трижды, и трижды мы отбрасывали их. Враг несет серьезные потери, но он может себе это позволить. Солдаты императора ползут по полуострову, как муравьи. И все же наши бойцы крепки, наша оборона прочна, наша решимость непоколебима; суда Союза все еще входят в залив, снабжая нас всем необходимым. Смею заверить вас, Дагоска не падет.
Касательно менее важного вопроса, вам наверняка будет приятно узнать, что дело магистра Эйдер прекращено. Я откладывал исполнение приговора, рассудив, что мы можем использовать ее связи с гурками против них. К сожалению для нее, надежда на то, что такие тонкие меры принесут плоды, растаяла, и Эйдер стала бесполезна для нас. Вид женской головы, украшающей укрепления, видимо, вредно сказался бы на духе наших войск — в конце концов, мы цивилизованные люди. Так что с бывшим магистром гильдии торговцев пряностями мы разобрались тихо, но, уверяю вас, окончательно. Никому больше не придется думать о ней и ее неудавшемся заговоре.
Как всегда, Ваше преосвященство, служу и повинуюсь.
Занд дан Глокта, наставник Дагоски».У воды было тихо. Тихо, темно и спокойно. Ласковые волны плескались в сваи причала, поскрипывали шпангоуты кораблей, прохладный бриз тянул с залива, темное море поблескивало в лунном свете под небом, усыпанным звездами.
И никто не подумал бы, что всего несколько часов назад солдаты гибли сотнями всего в полумиле отсюда; что воздух был наполнен криками боли и ярости; что до сих пор развалины двух громадных осадных башен тлеют за внешними стенами, а вокруг насыпаны горы трупов, как листья осенью…
Глокта зашипел, почувствовав, как щелкнула шея, когда он повернулся, вглядываясь в темноту. Практик Иней появился из тени между двумя темными зданиями, подозрительно оглядываясь; перед собой он толкал пленника — маленького, сгорбленного, на голове — капюшон, а руки скованы за спиной. Две фигуры пересекли пыльную набережную и вышли на причал, гулко протопав по доскам настила.
— Прекрасно, Иней, — сказал Глокта альбиносу, подтянувшему пленника наверх. — Думаю, это больше не понадобится.
Белый кулак стащил капюшон.
Бледному свету луны открылось лицо Карлоты дан Эйдер — осунувшееся и изможденное, острое, с царапинами на впалых щеках. Голова обрита наголо — как у всех признавшихся предателей; череп, лишенный копны волос, казался удивительно маленьким, почти как у ребенка, а шея стала нелепо длинной и хрупкой. На ней выделялся круг злобных синяков — темных следов, оставленных звеньями цепи Витари. Почти ничего не осталось от блестящей и властной женщины, которая брала Глокту под руку в зале приемов лорд-губернатора — казалось, век назад. Провести несколько недель в темноте, спать на вонючем полу душной камеры, не ведая, проживешь ли еще хоть час, — после этого станешь выглядеть хуже.
«Мне ли не знать», — вздохнул Глокта.
Женщина задрала подбородок, раздув ноздри; глаза блестели в черной мгле. Знакомая смесь страха и вызова — так реагируют некоторые, зная, что смерть пришла.
— Наставник Глокта, я и не смела надеяться, что свижусь с вами снова. — Беспечный тон не мог скрыть страха в ее голосе. — И что теперь? Камень к ногам — и в бухту? Не слишком театрально?
— Пожалуй, но я придумал другое. — Глокта взглянул на Инея и еле заметно кивнул.
Эйдер, вздрогнув, зажмурилась и прикусила губу, съежившись, чувствуя, как громадный практик навис над ней. Что это будет: сокрушительный удар в затылок? Острое лезвие между лопатками? Шнурок на шее? Ужасное ожидание. Что? Иней поднял руку. Металл сверкнул во тьме. С легким щелчком ключ повернулся и отпер замок на кандалах.