До ворот они добрались спокойно, лишь несколько раз пришлось толкнуть особо нерасторопных. Вход в город перекрывала шеренга солдат, похожих друг на друга, как братья-близнецы: двенадцать человек, с головы до пят закованных в начищенную до блеска броню, у всех лица скрыты под шлемами, все неподвижны, как металлические колонны. Столь тяжелых доспехов Ищейка еще не видывал. Интересно, как драться с такими в случае чего? Стрелой не пробить. Да и от меча не много пользы, если только не повезет попасть в место соединения пластин.

— Разве что клевцом или чем-то в этом роде…

— Что? — прошипел Тридуба.

— Ничего.

Странные все-таки у Союза представления о войне! Если бы сражения выигрывали блеском лат, то от Бетода уже остались бы рожки да ножки. Жаль, что в жизни все не так просто…

Между стражниками за маленьким столиком с бумагами сидел командир. В своей ярко-красной куртке он выглядел еще удивительнее подчиненных. Глупо командиру в такое рядиться, мысленно усмехнулся Ищейка. Его же издалека стрелой снять — раз плюнуть. Да и молод для подобной работы: борода только пробиваться начала. Тем не менее вид у парня был самодовольный.

С ним пререкался здоровяк в грязной куртке. Ищейка напряг слух, пытаясь разобрать местный говор.

— У меня пятеро детей, — говорил фермер, — мне нечем их кормить. И что прикажете делать?

Тут вперед выступил старик.

— Я близкий друг лорд-губернатора и требую, чтобы меня впустили…

Командир не дал договорить ни тому, ни другому.

— Мне начхать, кто у вас в друзьях и сколько у вас детей. Хоть сотня! Остенгорм забит под завязку. Согласно указу лорд-маршала Берра, город принимает двести беженцев в день. На сегодня норма выполнена. Приходите завтра утром. Только пораньше.

Двое мужчин, не мигая, таращились на командира.

— Норма? — пророкотал фермер.

— А лорд-губернатор…

— Черт бы вас подрал! — завопил парень, разъяренно грохая по столу кулаком. — Поговорите мне тут! Уж я вас впущу так впущу! Дождетесь, что вас втащат в город за шиворот и повесят как предателей!

После грозной отповеди просители быстро ретировались. Ищейка подумывал последовать их примеру, но Тридуба уже подходил к столу. Командир смерил обоих столь мрачным взглядом, будто они воняли хуже кучи свежего дерьма. Конечно, порой от них и правда разило за милю, однако к сегодняшнему визиту Ищейка специально, впервые за несколько месяцев, тщательно вымылся.

— А вам чего? Нам не нужны ни шпионы, ни попрошайки!

— Очень хорошо, — спокойно отозвался терпеливый Тридуба. — Мы как раз ни те, ни другие. Меня зовут Рудда Тридуба. А его — Ищейка. Хотим поговорить с тем, кто у вас тут за главного. Хотим предложить свои услуги вашему королю.

— Предложить услуги? — Парень заулыбался, однако без тени дружелюбия. — Ищейка, говоришь? Занятное имечко. Интересно, чем же он его заслужил? — Командир хохотнул, за ним негромко захихикали остальные.

Горстка разряженных кретинов! Вот уж нашли друг друга, подумал Ищейка. К сожалению, назвав их горсткой кретинов в лицо, он делу не помог бы. Хорошо, что Доу не взяли. Как пить дать он бы выпустил кишки этому надутому индюку!

Подавшись вперед, командир медленно и четко, словно для детишек, произнес:

— Северян пускают в город только по особому разрешению, в исключительных обстоятельствах.

В исключительных обстоятельствах! А тот факт, что Бетод разгуливает по стране, громит войска и разоряет земли — это, значит, в порядке вещей! Тридуба «стучался в дверь», но там, по мнению Ищейки, была стена.

— Нам много не нужно. Только стол и кров. Нас пятеро. Все названные, опытные воины.

— У его величества бойцов в избытке. А вот мулов не хватает. Сможете таскать провизию?

Даже у знаменитого терпения Тридуба имелись границы, а глупый сопляк норовил заступить за черту, явно не понимая, с кем связывается. С человеком вроде Рудды Тридуба шутки плохи. На родине его имя знали все. Врагов оно повергало в трепет, соратникам придавало храбрости. Да, у его терпения имелись границы, но их еще не перешли. К счастью для окружающих.

— Мулы, говоришь? — грозно переспросил Тридуба. — Мулы, к твоему сведению, лягаются. Смотри, парень, чтобы один из них не отшиб тебе голову. — И, развернувшись, зашагал прочь.

Толпа испуганно расступилась, пропустила северян, затем вновь сомкнулась; все жалобно голосили, каждый объяснял стражникам, почему нужно впустить именно его, а других можно оставить на холоде.

— Не на такой прием мы рассчитывали, — пробормотал Ищейка.

Тридуба молча шагал впереди, опустив голову.