Шрифт:
— Все это очень больно, — сказал Глокта, — но боль можно терпеть, если знаешь, что мучения скоро закончатся. Скажем, к закату. Для того чтобы по-настоящему быстро расколоть человека, нужно ему пригрозить. Пообещать что-нибудь отрезать. Нанести рану, которая никогда не заживет. Мне ли не знать…
— А-аххх-ррр! — извиваясь в кресле, завопил посол.
Секутор обтер нож о рукав белого одеяния и отсек пленнику ухо. Оно упало на деревянный стол — жалкий окровавленный кусочек мяса. Глокта молча смотрел на маленький полукруг.
«На протяжении долгих месяцев, в такой же раскаленной камере, прислужники императора превращали меня в отвратительную уродливую пародию на человека. И вот он, миг отмщения! Вот она, возможность сотворить, шаг за шагом, то же самое с одним из мучителей! Вроде бы в душе должна вспыхнуть хоть искра удовольствия, но я… ничего не чувствую. Кроме собственной боли».
Он, морщась, вытянул ногу, а когда колено щелкнуло, с шипением втянул воздух меж беззубых десен.
«Тогда зачем я это делаю?»
Глокта вздохнул.
— За ухом последует палец на ноге. Потом на руке. Потом глаз, кисть, нос и так далее. Понимаете? Хватятся вас от силы через час, а работаем мы быстро. — Он кивнул на отсеченное ухо. — К тому времени вы станете горкой мяса. Если потребуется, я буду резать вас, пока вы не превратитесь в мешок потрохов с языком, но имя предателя узнаю, уж поверьте. Ну? Что вам известно?
Тяжело дыша, посол молча смотрел на Глокту; из великолепного носа струилась кровь и, стекая по подбородку, капала на белое одеяние.
«Потерял от шока дар речи? Или обдумывает, что делать дальше? Впрочем, какая разница!»
— Вы меня утомляете. Иней, займись руками.
Альбинос схватил гурка за запястье.
— Погодите! — взвыл посол. — Господи, спаси! Погодите! Это Вюрмс. Корстен дан Вюрмс, сын императора!
«Вюрмс… Почти очевидно. Правильные ответы обычно всегда лежат на поверхности. Этот маленький ублюдок продал бы родного отца, если бы нашелся покупатель…»
— И женщина, Эйдер!
Глокта нахмурился.
— Эйдер? Вы уверены?
— Это ее затея! Она все от начала до конца и придумала!
Глокта задумчиво пососал пустые десны. Во рту стало кисло.
«Странное чувство: не то ужасное разочарование, не то пугающее осознание, что всегда это знал… У нее имелось все необходимое, чтобы пойти на предательство: мозги, отвага и деньги. Жаль… Впрочем, было бы глупо надеяться на счастливый исход этой истории».
— Эйдер и Вюрмс, — проговорил Глокта. — Вюрмс и Эйдер. Итак, маленькая гнусная тайна наконец раскрыта. — Он поднял взгляд на Инея. — Ты знаешь, что делать.
Неравные силы
Над травой поднимался холм — правильный, будто рукотворный конус. Такая внушительная возвышенность посреди обширной равнины? Странно… Место не внушало Ферро доверия.
Вершину неровным кольцом окаймляли побитые стихиями щербатые камни, такие же камни россыпью усеивали склоны: маленькие, не выше колена, большие, в два человеческих роста. Одни стояли торчком, другие лежали.
Темные, голые, бросающие вызов ветру. Древние, холодные, грозные. Ферро смерила их хмурым взглядом — и камни как будто нахмурились в ответ.
— Что это за место? — спросил Девятипалый.
Малахус Ки пожал плечами.
— Старое место. Страшно сказать, какое старое. Старше самой империи. Сложено еще до эпохи Эуса. Вероятно, в те времена, когда по земле бродили демоны. — Ученик усмехнулся. — Может, эту насыпь и создали демоны, кто его знает? Может, это храм забытых богов? Или могила?
— Наша могила… — прошептала Ферро.
— Что?
— Хорошее место для привала, — громко отозвалась она. — Пойду осмотрю равнину.
Девятипалый мрачно оглядел холм.
— Ладно. Привал!
Ферро стояла на камне, уперев руки в бока, и прищуренными глазами озирала равнину. Ветер гнал по траве, точно по морю, волны. Гнал по небу огромные облака, перекручивал их, рвал на части и раскидывал в стороны. Хлестал Ферро по лицу, жег глаза, но она не обращала на это внимания.
Чертов ветер, все как обычно.
Рядом, жмурясь от холодного солнца, стоял Девятипалый.
— Видишь что-нибудь?