Медленно, с трудом:

— Он так не сделал бы.

За окном взвыли сирены. Машины одна за другой уносились в ночь.

— Вы потеряли дочь, я знаю. Но Кемаль невиновен. Его жена ждет ребенка. Он хороший человек. Не усложняйте ситуацию. Вы должны помочь мне. Мы должны найти Тайса.

Майер смотрел на нее. Она молчала.

— Мы можем просидеть здесь всю ночь, — сказал он. — Мне спешить некуда. А вам?

Она взглянула на него с ненавистью.

«Даже когда ты им помогаешь, все равно они тебя ненавидят», — подумал Майер.

— Пернилле…

— Есть одно место. Он редко там бывает, не знаю, зачем оно ему. Это заброшенный склад.

— Адрес?

— Не помню. В районе Тегльхольмен, где-то там.

Лунд объезжала окрестности улицы Кнудсенс, выбирая промышленные зоны, и смотрела, смотрела, смотрела.

Наконец в конце неосвещенного проезда она увидела красную вывеску, наполовину скрытую проволочным забором: «Перевозки Бирк-Ларсена».

Телефонный звонок.

— Мы едем на Тегльхольмен, — сказал Майер. — Он где-то там. Группа захвата выехала.

— Уже здесь, — ответила она.

— Что?

— Похоже, здесь у Бирк-Ларсена склад на территории какого-то заброшенного предприятия. Вижу свет. — Она объяснила ему, как проехать к складу.

— Со мной Пернилле, — сказал Майер. — Будем там через две минуты. Подождите меня. Лунд? Лунд?

Она положила телефон в карман, вышла из машины, посветила фонариком на въездные ворота. Открыты. Она зашла.

Холодная темная ночь. Тонкие облака. Полумесяц. Ветра нет. Ни звука, ни признака жизни.

Только освещенные окна склада.

В торце здания узкая дверь, покрытая граффити. Тоже не заперта. Лунд вошла в здание, светя фонариком.

Короткий коридор. Впереди свет.

Человеческий крик. Долгий, пронзительный, исполненный агонии и ужаса.

Лунд побежала.

Он не собирался убивать его. Пока. Он хотел услышать. Кувалда была отброшена. Теперь у него в руках была деревянная палка Скербека, и он обрушивал ее на спину, грудь, ноги Кемаля.

По полу растекалась кровь. Одна рука Кемаля безжизненно болталась, неестественно вывернутая, сломанная в локте. Бирк-Ларсен снова замахнулся, направляя удар в красивое смуглое лицо.

Еще вопль — и ни слова.

— Тайс, — проговорил Скербек.

Он стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу. Он ни в чем не участвовал, только смотрел и изредка бурчал что-то.

Бирк-Ларсен обошел обмякшее окровавленное тело, думая, куда еще он не ударил. Пнул Кемаля в голову.

— Ну все, хорош, Тайс, — ныл Скербек.

Еще один удар обрушился на тело, снова истошный вой разнесся по пустому помещению.

— Тайс, ради бога! Хватит с него. Может…

Бирк-Ларсен поднял на него горящие животной яростью глаза:

— Что?

— Может, он правду говорит.

Бирк-Ларсен вскинул палку, изрыгая проклятья, и опустил ее на ребра Кемаля. Пошел за кувалдой.

— Тайс! — взмолился Скербек.

Откуда-то из темноты донесся окрик:

— Тайс Бирк-Ларсен. Это Сара Лунд.

Скербек собрался с духом, встал между Бирк-Ларсеном и распростертым на полу телом, сказал:

— Все, Тайс, пойдем, нам пора.

— Отвали! — проревел Бирк-Ларсен и одной рукой отбросил Вагна как тряпичную куклу.

Поднялась кувалда, качнулась перед носом Скербека, и его след простыл.

Бирк-Ларсен схватил Кемаля за мокрую от крови шею и рывком поднял с пола.

— Садись, — приказал он. — Сядь! На колени.

Да, так показывали по телевизору. Так их казнят. С завязанными глазами, на коленях, ожидающих смерти.

— Тайс! — Голос был громче, ближе, резче. — Остановитесь! Остановитесь немедленно!

Но в нем полыхала ярость. Ее не легко затушить. Он слышал, как она бежит к нему по бетонному полу. Поднял голову, посмотрел. В холодном свете флуоресцентного светильника увидел синие джинсы и черно-белый свитер.

— Кемаль невиновен! — крикнула она. — Послушайте меня! Он ничего не сделал.

Учитель стоял на четвереньках, изо рта на пол текла кровь. Бирк-Ларсен пнул его под ребра, схватил за волосы.

— Я сказал «сядь»! — гаркнул он в окровавленное месиво лица.

Железный боек кувалды нацелился на шею Кемаля. Один удар по коленопреклоненному человеку. Справедливость. Месть.

— Сядь! — заорал он.

На стене он видел две их черные тени. Да, это правильное место, правильная поза. Это точка, где кончается боль.