— Ах вы, мерзавцы, — бормотал Бирк-Ларсен, тряся головой и утирая выступившие слезы.

— Сначала подвал. Потом кухню и ванную. — Вагн вытащил из кармана список материалов. — У Руди двоюродный брат сантехник, он достанет нам водопроводное оборудование по оптовой цене. К тому же он скоро переезжает, так что сочтемся. За остальное тебе придется выставить нам пиво. — Он ткнул Бирк-Ларсена локтем в бок. — Тебе пора начинать откладывать, Тайс. Эти ребята не пьют пиво, а хлещут. И…

Скербек внезапно умолк. Все обернулись, следуя за его взглядом. В гараж вошли Лунд и Майер и стали делать то, что всегда делали: осматриваться.

Бирк-Ларсен выругался и вышел из конторы им навстречу.

— У нас появилась новая информация, — сказал Майер. — Она многое меняет.

— Но ведь только вчера вы говорили, что все закончено.

— Знаю. Я ошибался. Нам пришлось продолжить расследование.

— Уходите.

— Простите, но это невозможно.

— Если хотите опять допрашивать меня, то обращайтесь к моему адвокату.

— Нам нужно поговорить не с вами, — сказала Лунд, — а с одним из ваших сотрудников. С Вагном Скербеком.

— Да сколько можно! — воскликнул Бирк-Ларсен.

Лунд молча обошла его и направилась в застекленную контору, заметив, как один худощавый человек быстро отступил в тень и опустил козырек бейсболки. Вспомнила слова дочери Эдель Лонструп о том, что все грузчики — цыгане.

Это был не Вагн Скербек. Тот стоял на месте и злобно смотрел на полицейских.

— Когда вы оставите Тайса в покое? — воскликнул Скербек. — Он уже и так натерпелся…

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, Вагн.

Удивленно раскрыв глаза, он вышел вперед, встал рядом с Бирк-Ларсеном:

— В чем дело, Тайс?

— Хотят о чем-то тебя расспросить.

— О чем?

Майер перебил их:

— Вы поедете с нами.

— Зачем?

— Садитесь в машину, или мы арестуем вас. Пока у вас есть выбор.

В недоумении Скербек посмотрел на Бирк-Ларсена:

— Это шутка или что?

— Это не шутка, — сказал Майер. Он посмотрел на свои часы. — Сейчас десять тридцать семь. Вы арестованы. — Он засунул руку в задний карман, вытащил пару наручников, помахал ими перед Скербеком. — Вы этого хотите?

— Эй, полегче, что горячку-то пороть.

Из квартиры по лестнице спускалась Пернилле.

— Что происходит? — спросила она.

— Понятия не имею, — нервно отозвался Скербек. Увидев, что Майер вновь взмахнул наручниками, он заторопился к выходу. — Иду, иду.

Высокий человек все еще прятался в темном углу застекленной конторы. Лунд хотела подойти к нему, но Майер терял терпение.

— Если будут новости, — обратился он к Пернилле, — мы позвоним.

Хартманн давал пресс-конференцию. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук.

— Против господина мэра выдвинуто крайне серьезное обвинение. Он был осведомлен о преступных действиях Йенса Холька, Герт Стокке зафиксировал это в протоколе их встречи. — Он поднял бумаги, найденные Риэ Скоугор. — Вот доказательство, мы разошлем вам копии. Поскольку Бремер скрыл имеющуюся у него информацию, я был дискредитирован. Но что более существенно, город Копенгаген был введен в заблуждение человеком, который был избран его главой. Бремер осознанно направил полицейское расследование в ложное русло. Он скрывал известные ему улики против убийцы и допустил, чтобы полиция напрасно тратила свое время и наши средства. И все это лишь ради личной политической выгоды. — Хартманн обвел взглядом зал. — Мы заслуживаем лучшего. И мы достигнем лучшего. Я уведомил полицию о действиях Поуля Бремера.

— Как отреагировала полиция? — выкрикнул один из журналистов.

— Будет заведено дело. Я сожалею о том, что нормальное течение предвыборной кампании вновь нарушено.

— Будут ли ему предъявлены обвинения?

— Это решать полиции.

Эрик Салин — сияющая лысина, сияющая улыбка — был в первом ряду.

— До выборов остается пять дней, Хартманн. Вы не считаете свое положение безнадежным?

Все затихли, ожидая ответа.

— Пусть решают избиратели, — сказал Хартманн. — Спасибо.

Через полчаса он в своем кабинете смотрел по телевизору интервью с Бремером. Реакция мэра была предсказуема.

— Это все ложь, — говорил мэр в прямом эфире. — Я никогда не имел этого разговора с Гертом Стокке. Это так называемое приложение — подделка. Оно было сфабриковано специально с целью опорочить меня.

— Кем сфабриковано — Троэльсом Хартманном? — спросил интервьюер.

— Сомневаюсь. Мне представляется, что мы наблюдаем, как один из государственных служащих пытается откреститься от проблемы, возникшей из-за его халатности, переложив вину на других людей. Я жертва, а Хартманн стал его рупором, возможно и не догадываясь об этом.