— Верь тому, что я сказал, Троэльс. Я заслужил твое доверие.

Последний горький взгляд, и Вебер побрел обратно за свой столик к немногословным собутыльникам.

Хартманн включил телефон — пропущенные звонки от Риэ Скоугор. Он перезвонил ей.

— Полиция нашла велосипед убитой девушки, — сказала она. — Она оставила его возле квартиры учителя в ту ночь, когда пропала.

Музыка зазвучала громче. До драки оставалось одно слово, один толчок.

— И газетам это все уже известно. Завтра на первой полосе будет ваша с ним фотография. Рукопожатие с подозреваемым в убийстве.

Хартманн молчал.

— Троэльс, — сказала она, — я готовлю распоряжение об отстранении его от работы. Через час пресс-конференция. Ты нужен мне здесь.

Букард ворвался в кабинет:

— Откуда на телевидении стало известно имя подозреваемого? Лунд?

— Это не проблема, — сказал Майер. Он кивком указал на фигуру за стеклом комнаты для допросов. — Вон он сидит. Мы его взяли.

— Если мне звонит с таким вопросом сам начальник полиции, это проблема. Лунд не было час, от силы два, и смотрите, что вы натворили.

— Майер тут ни при чем, — сказала Лунд.

— Что говорит учитель? — хотел знать Букард.

Майер фыркнул:

— Какую-то чушь о том, будто девушка зашла к нему ночью, чтобы отдать книжки.

Морщинистое лицо Букарда сморщилось еще сильнее.

— Книжки?

Лунд только краем уха следила за их разговором, просматривая на компьютере последние данные по делу.

— Это вранье, — убежденно заявил Майер. — Он отциклевал полы, чтобы не осталось улик.

— Вообще-то, у них в квартире ремонт, — вставила Лунд. — Эта часть — правда.

— Дайте мне два часа, шеф, — взмолился Майер, — и я вырву из него признание.

Букард с сомнением посмотрел на него:

— Как у тех учеников из гимназии?

— Я допрошу его как свидетеля. Я могу…

— Он лжет, — сказала Лунд, и они замолчали.

Букард сложил на животе руки, воззрился на нее.

— Он лжет, — повторила она.

— В квартире провести обыск, — приказал Букард. — Проверить подвал, участок в Драгёре. Узнать, куда вывозится мусор, проверить его тоже. Поставить телефон на прослушивание.

Майер как будто выпал из разговора: Букард диктовал, Лунд записывала.

— Сообщить Хартманну о наших действиях. И больше никаких проколов с прессой.

Он собрался уходить. Майер сказал ему вслед:

— Кстати, о проколах. Я бы хотел поговорить с вами наедине.

— Завтра, — отрезал Букард. — Сейчас мне нужна от вас работа, а не нытье.

— А что делать с ним? — спросил Майер.

Букард хотел сначала услышать, что скажет Лунд.

— Пока мы не провели полный обыск квартиры и загородного дома, ни он, ни его жена не должны там появляться, — сказала она. — Могут пожить у родственников жены или в гостинице. Паспорт у него нужно забрать. И ведите за ним наблюдение.

Что-то не складывалось, и Лунд никак не могла уловить, что не так…

— Кемаль утверждает, что в пятницу ездил на своей машине. Мы должны связать его с машиной штаба Хартманна. Он ведь одна из ролевых моделей?

До пресс-конференции оставалось пятнадцать минут. Скоугор давала последние указания:

— Отстранение вступает в силу немедленно. Я подготовила бумаги, администрация гимназии уведомлена.

Хартманн смотрел на документы, которые она разложила перед ним.

— Ты должен дистанцироваться от всей этой ситуации. Скажешь, что сожалеешь о допущенной ошибке и что ты помогаешь полиции в расследовании.

Он пробежал глазами текст заявления — извиняющийся тон, трусливая, эгоистичная позиция.

— Если спросят о ролевых моделях, скажи, что эту тему комментировать не можешь. Если кто-нибудь…

Хартманн встал из-за стола и заметался по кабинету — руки глубоко в карманах, синяя рубашка в пятнах пота.

— Для публичного человека крайне важно извиниться за любую ошибку немедленно. А потом оставить инцидент позади и двигаться дальше. В шкафу есть свежая рубашка, тебе нужно переодеться.

Он смотрел на сигнальный экземпляр завтрашнего номера газеты. На всю первую полосу — учитель Рама жмет ему руку на баскетбольном поле, оба улыбаются.

— Нет, я не понимаю. Он казался прекрасным человеком. Никто не сказал о нем ничего плохого. Я проверил кое-какие материалы. В его районе куча мальчишек, которым он помог не сбиться с пути, буквально от тюрьмы спас.

Первые три страницы были посвящены Кемалю.

— И я сыграл с ним в баскетбол.

Скоугор устало наблюдала за ним.