– Да не, – махнула рукой третья бабушка, сухонькая, как грибок-опенок. – Зря ты на Глебку волокешь, Ивановна. Эта, что с ним в подъезд вошла, нынче постоянная, я уж сколь раз ее тут наблюдала. Не, она уж почти год к нему наведывается! Я аккурат под его квартирой живу, знаю. Правда, она редко бывает, наскоками. Но уж когда появляется, у меня потолок ходуном ходит! И чего они там творят, бессовестные…

– Так знамо дело, чего! – хихикнула первая бабулька, прикрыв ладошкой беззубый рот. – Дело молодое, жеребячье, оттого и бессовестное! Нет чтоб жениться, как люди! Если уж целый год такая промеж них страстная любовь! Вот в наше время такого безобразия отродясь не было.

– Да чего ж не было-то, и у нас было!

Старушки увлеклись спором, на нее больше не обращали внимания. Ирина тихо отошла, села в машину, медленно выехала со двора. На душе было довольно мерзко, будто подглядела в замочную скважину. Она нащупала бутылку воды, неловко открутила пробку, глотнула. И все равно осталось во рту послевкусие любопытства, как душок плесени. Что с тобой происходит, душенька ты моя оскорбленная?! Легче от нового знания стало, да? Уж признайся, что легче. Не одна ты такая, и бедный Горский попал. А может, ему тоже «знаю – не знаю» устроить, чтоб не одной в этой паршивости кувыркаться? Ох, придет же гадость такая в голову… Скорей бы домой, там – как на родине, уже не так страшно.

Ира втащила пакеты с продуктами на кухню, рассовала по полкам холодильника. Руки дрожали, и очень хотелось горячего чаю. Вообще весь день хочется пить. Наверное, это сидящее внутри горестное недоумение задыхается от жажды?

Она уселась над исходящей травяным паром чашкой, ухо уловило слабую мелодию мобильного вызова. Ага, опять в сумке телефон оставила. Может, не отвечать? Сидеть тихо, смотреть в окно, слушать шум ветра в кронах сосен…

А гибкая-то сосна и впрямь гнется, как тонкий хлыст. А которая основательная, кряжистая, взирает на нее презрительно – чего уж ты так, милая, ветру потворствуешь? Гордой надо быть, стоять, не шелохнувшись! Вот и выбирай, как лучше.

А телефон все звонит. Ладно, надо ответить. Вдруг это Сашка или Машка?

На дисплее высветилось – «любимый». И кинулась в голову кровь, так горячо, что первым порывом было – шмякнуть телефон о стену.

Сдержалась, ответила ровно:

– Да, Игорь, слушаю…

– Ты где? Почему трубку не берешь?

– Прости, не слышала, телефон в сумке был. Я дома.

– С тобой все в порядке? Как себя чувствуешь? Голос какой-то больной.

– Нормальный у меня голос. Только голова немного болит.

– Ну, если немного, то не считается. Ириш, у меня в планах опять в гости тебя вытащить.

– Куда? К кому?

– Да опять к Яковличу! Представляешь, он сегодня вспомнил, что у них со Стеллой дата какая-то – милая пустяковая годовщина. То ли они в этот день познакомились, то ли первый раз осуществилось их высокое сексуальное влечение, я не уточнял, в общем.

– А может, то и другое вместе, что неудивительно. В общем.

– Язвишь, да? Нехорошо смеяться над влюбленным мужиком. Представляешь, он весь день суетится, Стелле грандиозный праздник готовит, сюрприз с фейерверками! Все-таки первая годовщина!

– А… Ну да, это большой праздник, конечно. Как тут без фейерверков обойтись? Неприлично даже.

– Хм… Нет, если не хочешь, не поедем. Не нравится мне твой настрой.

– Да отчего же? Нормальный настрой. Давай поедем, поздравим счастливого молодожена.

– Да? Ну и отлично. Я в шесть за тобой заеду, хорошо?

– Хорошо, я буду готова.

– Тогда целую?

– И я тебя… Целую…

Нажала на кнопку отбоя, содрогнулась слегка. И непонятно, от чего содрогнулась – то ли от своего лицемерного «целую», то ли от опасно нарастающего в душе злорадства. Да, злорадства, чего уж там! Праздник, значит, для Стеллы будем смотреть, фейерверки! Вранье, кругом одно вранье. Видимо, какой-то особый талант нужен, чтобы жить в нем, улыбаться да посылать поцелуи в телефонную трубку! Тоже – великий талант компромисса. А если у нее нет такого таланта, если природа на него не расщедрилась? Если, наоборот, нутро выворачивается наизнанку, так ему хочется правдой в лицо этому таланту плюнуть?

Боже, как холодно внутри, зло, неуютно. Еще и телефон опять завел призывную мелодию вызова. Ну, кто там еще?

Мама. Которая «клятвенно обещала». Да, что там еще было, в письме? «Не в Светиных интересах, в общем»? Что ж – у всех одни интересы на уме. А у нее, выходит, никаких нет. Одна поруганная любовь да злая обескураженность.

– Да, мама, слушаю!

Ответила, и взорвалось, ударило в голову раздражение. Хорошо хоть голос не подвел, как давеча с Игорем. Вполне нормальный голос получился.

– Здравствуй, Ирочка! Как ты там, доченька? Я так за тебя волнуюсь.

– Да? А что такое?

– Ну как же… Как там у вас с Игорьком?

Ох, а страх-то какой в голосе, надо же! Как у них с Игорьком! Страшно стало за свои «интересы», да?

– У нас все в порядке, мама. Замечательно, как никогда. Просто в расчудесном порядке.

– Правда? Ой, как хорошо! А я уж нарисовала себе страшных картин.

Губы дернулись в злой усмешке – зря расстаралась с избытком сарказма, не замеченным, выходит, остался…