Да, но остается проблема, как варить рыбу, подумал Лелло, отойдя от витрины. Если это будут маленькие рыбки, которые можно жарить целиком, он вполне с этим делом справится. Слегка обвалять их в муке, бросить на сковородку с кипящим оливковым маслом, и блюдо готово.

Но если поймаешь рыбину весом один, а то и три килограмма? Тогда придется ее потрошить, вынимать руками внутренности, а он крайне чувствителен — от одного вида крови может в обморок упасть.

Обо всем этом он поговорит с Массимо; верно, там найдется старая крестьянка, умеющая чистить рыбу. А уж потом он с помощью Массимо поджарит рыбу на углях и сам накроет на стол!

Тут он вспомнил, что в полдень съел всего лишь бутерброд с колбасой, сразу ощутил зверский голод и торопливо направился к ресторану с вывеской из кованого железа «Заступ».

В каждом движении и жесте Анны Карлы сквозила тихая радость. И она сама это знала. Туманное ощущение счастья и покоя заполняло ее всю, без остатка. Голос Витторио, который говорил о предстоящей поездке во Франкфурт, тоже был чистым — родниковая вода, налитая в хрустальный бокал.

— Неужели Франкфурт такой неприятный город? — спросила она, думая о проспекте Бельджо. Ей казалось, что не бывает неприятных городов, злых людей, войн, восстаний.

— До того неприятный, что никогда бы туда никто и не ездил, если бы не дела, — ответил Витторио.

Неужели все дела так отвратительны? — подумала Анна Карла. Ведь замечательные венецианские, тосканские и голландские художники сумели же передать красоту крестьян, едущих по делу из одного селения в другое, прелесть их лиц, рук, яркие краски товаров! Что плохого, неприятного, например, в чековой книжке? Или в совещании в холле франкфуртской гостиницы?

Все зависит от тебя самого, от того, как ты смотришь на вещи. Это проверено и доказано многими философами. Анна Карла решила перечитать историю философии. Такие книги, кажется, есть в их домашней библиотеке.

— Когда ты улетаешь во Франкфурт?

— Во вторник. И пробуду там три-четыре дня, — ответил Витторио.

Если у него есть девушка (Анне Карле понравилось, что она мысленно назвала так любовницу Витторио), он воспользуется этой возможностью, чтобы взять ее с собой. Вероятно, во всех поездках, кроме редких поездок с Фонтаной и с ней, Витторио заказывал для своей девушки одноместное купе либо место в самолете, но не рядом, а чуть сзади. Видно, эта возлюбленная дает Витторио то, что она, его жена, не может ему дать. Анна Карла не испытывала сейчас враждебности ни к Витторио, ни к этой девушке, ни к Массимо, ни к Дзаваттаро, которые погрязли в зыбкой сети мелких интриг. Не испытывала к ним ничего, кроме щемящей жалости.

— Боюсь, что и завтра придется провести весь день с Фонтаной, — вздохнув, сказал Витторио. — Нам еще многое надо подготовить для совещания.

— Какая скучища!

— Тебе неприятно, Анна Карла? Ты хотела бы съездить со мной в Стрезу?

— Нет, просто я обещала Пуччи. Но я ей позвоню, что мы приедем в следующий уикенд. Кстати, завтра и я буду занята. Федерико свалил на меня свою американку.

— Ты привезешь ее обедать?

— Нет, прибегну к неизбежному ресторану на холмах.

Это была не ложь, а необходимые «поправки» к субботе. Вероятно, Витторио встретится со своей девушкой завтра, а во Франкфурт все-таки полетит один.

Так они сидели друг против друга, словно за шахматным столиком, и каждый осторожно передвигал свои фигуры.

Значит, мы два гнусных лицемера? — с удивлением спросила себя Анна Карла. Типичный пример прогнившей насквозь буржуазной семьи, которую все по праву клеймят?

Но в ее нежном чувстве к Витторио не было ничего грязного и двусмысленного. В этом она не сомневалась. Их браку не грозил «кризис», они не разочаровались друг в друге.

Она встала и взяла Витторио под руку. Когда они шли в гостиную, она ударилась бедром о косяк двери.

— Прости, дорогая.

— Я сама виновата — неловко повернулась.

Анна Карла зажгла свет, и двадцать четыре розы, которые она купила час назад, подсказали ей, в чем смысл бытия. «Розы жизни!» Должно быть, у нас в библиотеке есть Ронсар. Когда она училась в университете, каждый третий сокурсник, едва оставался с ней наедине, цитировал эту знаменитую строку. В сущности, все — и болельщики, отправляясь в воскресенье на стадион, и старушки в церкви, получая благословение, и юноши, которые бешено носятся по улицам на своих грохочущих мотоциклах, — все преследуют одну цель: насладиться розами жизни. Разве это не так?

Она хотела было позвонить Массимо, чтобы поделиться с ним этой мыслью. Но потом передумала — нет, мне не хочется его видеть. Сегодняшний вечер я проведу одна, за чтением книг.

Возвращаясь к машине, Лелло прошел мимо синего «фиата-124», который все еще стоял на углу пьяцца Карло Альберто. В машине никого не было — видно, ее владелец жил где-то поблизости. На крыле красовалось серое пятно, правый бампер был смят, не хватало переднего подфарника. С того дня, как Лелло купил машину, он каждый день просматривал хронику дорожных происшествий. Он мрачно подумал, что рано или поздно и сам попадет в аварию. До сих пор ему везло — на машине ни царапины, но вечно так продолжаться не могло. Ботта за шесть месяцев трижды попадал в аварию, правда, он и тут умудрился заработать, потому что во всех трех случаях виноваты были другие.