Н.П. Знаете, к теме Лермонтова мы неизбежно вернемся чуть позже и в несколько другой связи. Здесь же отмечу, что бабушка Лермонтова, Елизавета Алексеевна Арсеньева, по свидетельству друзей Михаила Юрьевича, сказала по этому поводу загадочную фразу: «Пушкин сам виноват: не в свои сани не садись!» А она ведь знала все слухи, все сплетни, владела огромной информацией о жизни императорского двора. Что стоит за ее словами? Что стоит за стихами ее знаменитого внука? Почему царские власти поспешили загнать его в гроб двадцативосьмилетним, буквально через четыре года после смерти Пушкина? Молчание…

Не так давно я дал реплику в «Литературной газете», поводом для которой стал выход в издательстве «Захаров» трудов Павла Елисеевича Щеголева – с личным предисловием самого издателя. И там написано, что, вот, эти труды наконец-то даны в первозданном виде, но из них исключаются работы, которые навязала Щеголеву марксистско-ленинская власть. В чем там дело? Дело в том, что у Щеголева действительно были некоторые прозрения, когда он писал, что пресловутый «диплом общества рогоносцев» имеет своим адресатом не Пушкина, а царя. На самом деле не важно, кто именно написал этот диплом, хотя лично я считаю автором самого Пушкина, но, как его ни читай: хоть слева направо, хоть сверху вниз, хоть по диагонали, – никаких офицеров-кавалергардов там нет, зато бесспорно присутствуют два брата-императора и присутствует сам «историограф» Пушкин. То есть автор диплома имел в виду именно Пушкина как рогоносца со стороны Николая Павловича Романова.

«ДЛ». Здесь, на мой взгляд, присутствует еще один немаловажный момент: отсыл Николая I – от имени некоего «общества рогоносцев» – к его старшему брату, Александру Павловичу, известному не только своими амурными похождениями и долгим покровительством тайным обществам масонского толка, но и внезапной, вызвавшей множество слухов, смертью в Таганроге, а также – по прямой ассоциации – к так называемому восстанию декабристов. Зачем столь сложный «заход»? Что мог иметь в виду Пушкин? Не намекал ли он на какие-то известные далеко не всем отношения внутри царской семьи? Ведь прекращение царствования Александра I, можно сказать, продлило власть династии Романовых на добрую сотню лет…

Н.П. Не знаю, не занимался и не интересовался подобными вопросами. Но тот же Щеголев пишет, что тем самым автор диплома преодолел тогдашнюю цензуру. Господин Захаров говорит, что ничего подобного, что Щеголеву эту версию навязали власти. Но что значит «навязали»? Во-первых, сам Щеголев отсидел в Петропавловке за «политику» несколько лет, и, хотя впоследствии несколько отошел от революционных идеалов, монархистом уж никак не стал. Во-вторых, в 1927 году, когда он это писал, никто никому еще рук не выкручивал – все-таки государственная дисциплина в отечественной пушкинистике была установлена приблизительно на девять-десять лет позже.

«ДЛ». А тогда как раз был нэп, у нас в литературе (и литературоведении тоже) «расцветали сто цветов»…

Н.П. Да, и в отечественной пушкинистике было что-то похожее на расцвет, поскольку одна официальная, времен поздней империи Романовых, трактовка жизни и творчества Александра Сергеевича ушла в небытие, а другая: советская, сталинская, – еще не оформилась. И вдруг издатель Захаров говорит, что версия Щеголева навязана коммунистами, а сам Щеголев выступает то ли как негодяй, то ли как недоумок. Хорошо, раз тебе не нравится Щеголев – не публикуй его! Но нет – видимо, исподволь строится какая-то новая трактовка Пушкина, а для этого нужен полный пересмотр отечественной пушкинистики – с новыми изъятиями. Где это, извините за выражение, пушкинистское Политбюро, которое решает, что вырезать, а что оставить грядущим поколениям? Где оно заседает, когда, в каком составе и чем обосновывает свои решения, свои попытки в очередной раз переписать, то есть, по сути, сфальсифицировать историю? Поверьте, все это – далеко не праздные вопросы, и ответы на них могут очень сильно повлиять на наше будущее.

«ДЛ». А что, ваши работы ученые-литературоведы предпочитают не замечать?

Н.П. Все не так просто. В Институте мировой литературы даже провели специальный семинар, очень интересный и для меня несколько неожиданный – потому что все хвалили, но среди присутствующих не было ни одного профессионального литературоведа-пушкиниста. Не хотят обсуждать, не хотят выдвигать контраргументов, как будто я предлагаю нечто совершенно нелепое: новую модель вечного двигателя или новый рецепт философского камня, например. Единственный контраргумент, который дошел до меня – правда, через третьи руки – будто Валентин Семенович Непомнящий сказал, что Пушкин был дворянин, как же он мог такое написать?! А кто, если не дворянин, в таком случае, мог написать текст диплома: какой-нибудь крестьянин или, может быть, купец? А это со стороны Пушкина был очень хороший и сильный ход в той схватке не на жизнь, а на смерть, которую он вел. И, конечно, Пушкин проиграл в первую очередь из-за того, что не оправдалась его надежда познакомить – через третьи руки – с текстом диплома лично Николая Павловича. Царь увидел этот текст только после смерти Пушкина; в письме к своему брату Михаилу Павловичу он фактически принял и повторил предложенную поэтом версию. Но, повторюсь, – уже после смерти Пушкина.

В этой истории есть еще немало интересного. Например, совершенно не обсуждается тот факт, что буквально на второй день после смерти Пушкина Наталья Николаевна написала на имя царя петицию с просьбой оставить ее в Петербурге. Значит, она либо наплевала на мнение своего мужа, якобы просившего ее уехать в деревню, либо этого мнения на самом деле не было. Николай Павлович, кстати, в просьбе отказал, поскольку на фоне исчезнувших Геккеренов и убитого поэта присутствие в столице Натальи Николаевны выглядело бы двусмысленным. Он ее отослал из Петербурга – правда, выплатил все долги поэта, а затем вернул в столицу и даже выдал замуж за генерала Ланского. Важно, что вопрос этот не обсуждается, то есть создана легенда. Можете ли вы себе представить, что в какой-нибудь стране мира на расстоянии пятисот метров друг от друга будут поставлены целых два памятника национальному поэту – вместе с его женой? У нас это существует в Москве: и у Никитских ворот, и в саду на Арбате. Чем это объясняется? Откуда и для чего идет это странное увековечение и возвышение памяти супруги поэта – непонятно.

Другой замечательный момент, который не обсуждается, – Дантес в тот момент еще не был окончательно усыновлен Геккереном, не прошел установленный испытательный срок, а он, тем не менее, всюду подписывался как барон Геккерен. На основании чего? Кем и когда это было ему разрешено?

Существует информация, которую необходимо тщательно перепроверить. Одна известная пушкинистка, фамилию которой пока не считаю возможным называть по этическим соображениям, сообщила мне, что где-то в 1947–1948 году была вскрыта могила Пушкина. Под руководством специальной комиссии, членом которой был знаменитый Семен Степанович Гейченко, долгие годы хранитель музея Пушкина в Михайловском. Так вот, в могиле якобы не было самой важной детали – той самой дуэльной пули, которая, как известно, застряла в теле поэта и которую, по свидетельствам всех исследователей, не вырезали ни при жизни, ни после смерти Александра Сергеевича. Значит, эта пуля должна была находиться в гробу, но ее там не оказалось. И почему-то акт вскрытия могилы до сих пор засекречен.