Габо быстро налил рюмки.

– Та-акие красивые слова запивают только ха-аро-шим вином.

Дружно чокнулись, выпили и стали закусывать.

Когда поздравления и первые тосты поутихли, Борис Владимирович стал расспрашивать Наумова и Татьяну Константиновну о крымских знакомых.

Павел Алексеевич тепло отозвался о подпольщиках, особенно о Гаврииле Максимовиче Лобастове.

– Если бы не их помощь, – говорил он, – все было бы значительно труднее.

– Да, а где Саша Гонта? – спросил Артамонов.

– Он еще дня два побудет у родственников, потом вернется к нам. Чудесный паренек. В Севастополе он проявил себя настоящим чекистом.

Артамонов одобрительно кивнул:

– Может быть, пошлем его сначала в школу красных командиров. Подучится, закалится, а потом уж возьмем и в ЧК.

– Что ж, это совсем не лишнее – подучиться.

– Да, я, кажется, еще не говорил вам. Мой крымский «коллега» выбыл из игры…

– Ференц Карлович? Каким образом? – удивился Павел.

– Богнар бежал… Так и не пришлось мне поквитаться с ним. Вы его допекли!

– Но это ж и вы, Борис Владимирович, – улыбнулся Павел.

Артамонов рассмеялся, потом глянул на часы.

– Главное достоинство гостей – вовремя откланяться. Но нам бы хотелось, Таня, прежде побеседовать с Павлом Алексеевичем. Вы не возражаете, если мы покурим на кухне?

Таня молча кивнула. Она догадывалась: Артамонов заехал к ним не только для того, чтобы отпраздновать награду Павла, и сейчас ее вдруг охватила тревога…

– Тебе, конечно, положена неделька на устройство и так далее, – говорил Артамонов Павлу. – Но… Назаров начал высадку на Кривой косе у станицы Ново-Николаевской. – Он испытующе посмотрел в глаза Наумова. – Если ты устал, я не настаиваю.

– Что вы, Борис Владимирович. Я уже отдохнул.

– Ну, вот и хорошо. Слушай и запоминай… Григорий Данилович, вам слово… – сказал он Прийменко.

Они разговаривали долго. В конце беседы Артамонов сказал:

– Полетишь на аэроплане «хэвиленд», летчик – граф Фрэмтон Ардэн.

– Почему – граф?

– В отряде, как ты сообщил, находится осваговец Шелкович. Нами установлено, что раньше, до ранения, он работал в авиации, а значит, знает всех летчиков «алой крови». Авиация ведь – это привилегия высокопоставленных: князь Голицын, граф Стенбок-Фермер, барон Унгерн-Штенберг, егермейстер царя Шателен и прочие. Нам некого послать из своих. Да и важнее другое – перед титулованными иностранцами они ведут себя, как премудрые пескари: «жил – дрожал, помирал – дрожал»… На самом деле Фрэмтон Ардэн никакой не граф. Он прибыл в Россию в составе сорок седьмого отряда королевских военно-воздушных сил Великобритании. Под Царицыном перешел на нашу сторону. Уже выполнял для нас серьезные задания.

Павел удовлетворенно кивнул:

– Когда вылет?

– На рассвете.

Гости ушли. Таня стала собирать посуду. По ее медлительным движениям и сосредоточенному взгляду Павел понял, что она догадывается о характере его разговора с Артамоновым. Он подошел и, взяв ее за плечи, ласково сказал:

– Мне, Танечка, предстоит непродолжительная поездка.

Таня пристально посмотрела на него.

– Нет-нет. Это просто служебная командировка.

– Когда?

– На рассвете нужно ехать.

– Как на рассвете?.. Тебе надо обязательно выспаться.

– Давай выпьем еще по рюмочке. Хочешь?

– А ты знаешь, Пашенька, хочу…

– Тогда – за нашу любовь, Танечка!

2

Крылья «хэвиленда» упруго вздрагивали под порывистым напором воздуха. Поднявшееся в зенит солнце залило морскую гладь синеватым маревом. Полковник Наумов приложил к глазам цейсовский бинокль и внимательно осмотрел Белосарайскую косу, провел взглядом по северному берегу Таганрогского залива, в сторону Мариуполя.

– До косы Кривой, мистер Ардэн, осталось немногим больше пятидесяти верст! – крикнул он летчику. – А вокруг тихо и спокойно.

Фрэмтон Ардэн повернулся:

– Вы следите за небом?

– Очень внимательно.

– Вы знаете, мистер Наумов, до рождественских праздников еще далеко, а я уже мечтаю о них. Потому что к этому времени надеюсь вернуться в свой Ипсвич. Это в графстве Суффолк, Восточная Англия. – Он снова чмокнул губами. – О-о, рождественский стол! Индейка рубленая с кэрри, фруктовый пудинг и… поцелуй моей юной Гуйнет Гендж.