–  Хорошо, - сказала Яна.
– Я в бункер. Тебе надо там что-нибудь?

–  Нет, - ответил Саша, в который раз за утро с интересом разглядывая Яну, а верней - фиксируя смену ее настроения.

Он специально сказал, что - нет. Ему не хотелось ехать с ней, оттого, что она вновь стала отстраненной. Весь ее вид говорил: "Ничего не было. Не придавай ничему значения".

Саша дымил и тряс головой, словно сбрасывая что-то навязчивое, приставучее.

–  Пойдем к метро?
– сказала Яна.
– Тебе ведь на метро?

Саша встал, выбросил сигарету - он не любил курить на ходу.

В метро они быстро расстались. Саша не смог удержаться и прильнул к стеклу дверей в своем вагоне - пытаясь увидеть, где Яна, - быть может, она тоже смотрит на него.

"И машет рукой тебе…" - жестоко поерничал Саша над собой.

Яну он не разглядел. Поезд влетел в тоннель, и Саша увидел свое отражение, густо-темные волосы, размытый, неясный взгляд, щетину, которая отчего-то показалась седой, с седыми волосками.

На вокзале он выпил пива, хотя хотел водки, и, ожидая поезда, выкурил сразу несколько сигарет.

В поезде он забрался на верхнюю полку и легко, посреди дня, заснул, и спал, не видя снов. Один раз только разбудила проводница - он, открыв глаза, дал паспорт и билет. Чтобы вернуть ему документы спустя минуту, ей пришлось будить Сашу снова.

Приехал в свой город поздно вечером, но трамваи еще ходили. Он любил ездить на трамваях, в них было очарование, важная, не тянущая душу, как в автобусах, медлительность при подъеме в горку и веселое, но с чувством собственного достоинства, дребезжание при спусках.

Саша направился к Негативу.

Казалось, Яна была где-то рядом, Саша порой вглядывался в редкие девичьи фигуры на улицах, а иногда трогал, поглаживал большим пальцем подушечки указательного и безымянного, словно пытаясь вспомнить, растревожить на своих руках ощущения ее кожи. Не получалось. Пальцы и пальцы.

"Я ей не нужен", - вдруг понял Саша и прислушался к себе. Внутри было тихо. И горько, да. Но горькость эта была мягкой, словно крошки лекарства, оставшиеся на дне стакана.

И еще под ложечкой жгло слабо и нудно.

"Яна… Ты - мое сердечное сплетение", - произнес Саша то, что было малопонятно ему самому.

"Зачем ты так?" - спросил ее.

"Ты едешь к Негативу", - одернул себя. Дрогнул плечами.

"Знаю. Еду".

"Негатива могут посадить".

"Знаю. Могут".

Саша знал, что Негатив согласится. Негатив давно жаждал влезть куда-нибудь, учудить злое нечто.

Кто-кто, а Негатив был начисто лишен той юношеской, не всегда разумной романтики, и, как был уверен Саша, хорошо представлял, что такое… ну, назовем это - несвобода. Еще назовем - лишения.

Саша тоже не боялся тюрьмы: он знал это почти наверняка.

Везде были люди, всюду жили люди, и Саша всегда находил с ними общий язык, хотя порой не понимал их. Впрочем, "не понимал" - не совсем верно. Ему казались странными, или глупыми, или неуместными, а чаще всего - примитивными мотивации многих человеческих поступков. Но Саша привык не проявлять своих удивлений и раздражений, не требовать от людей многого. Он был в меру спокоен и в меру агрессивен, лишен сентиментальности и не избалован.

"Я выживу в тюрьме", - спокойно сказал себе Саша.

Поднимаясь в квартиру к Негативу, он решил, что поговорит с Матвеем, тем самым, что замещал сейчас в партии Костенко, - и предложит ему, чтобы ехал все-таки он, Саша. Матвей наверняка знает, что затевается. Пусть Матвей решит.

Матвей и Яна были теми лидерами, что определяли работу "союзников". Саша позвонил в дверь. Несмотря на то что дом был ветхий, старый и предаварийный, а проживали в нем в основном люди пьющие и не следящие вообще ни за чем, у Негатива стояла крепкая дверь, и звонок работал. В самой квартире, конечно же, была нищета, Саша знал, но чистая нищета.

–  Кто?
– спросил юный голос.

"Позитив", - определил Сашка по голосу младшего брата Негатива. Задорный весельчак, он получил свое прозвище в противовес старшему брату. "Союзники" называли его Позик.

–  Я.Тишин.

Дверь открылась, и Саша увидел хитрую улыбающуюся мордочку.

–  Аллах акбар, - поприветствовал Сашку Позик.

–  Привет, Позик. Негатив дома? Можно к вам? Саша скинул ботинки, заглянул в ближайшую комнату, никого не увидел.

–  А мать?
– спросил Саша почему-то шепотом.