Шрифт:
К письму бабушки — дополнение от Тома. Он пишет:
Дорогая Джемма, леди Острый Язычок! Я пишу это по принуждению, потому что иначе бабушка не даст мне покоя. Отлично, я знаю свои братские обязанности. Уверен, у тебя все в порядке. У меня же все просто великолепно, лучше и не бывало. Клуб джентльменов проявляет ко мне повышенный интерес, мне сказали, что я обязательно буду посвящен в их ритуалы еще до того, как закончится сезон. Они настолько любезны, что даже расспрашивают о тебе, хотя я вообразить не могу, почему. Я сказал им, какой ты можешь быть неприятной особой. Так что, как видишь, в конце концов выяснилось, что вы с отцом ошибались насчет меня, и я постараюсь проявить к тебе доброту и даже узнаю тебя на улице и кивну, когда стану пэром. А пока что я свой долг выполнил, так что вправе попрощаться. С любовью — насколько это возможно при твоем дурном характере. Томас.
Я сминаю записку и швыряю ее в огонь. Я отчаянно нуждаюсь в совете — насчет брата, Ордена, Вильгельмины Вьятт, сфер и магии, которая и восхищает, и пугает меня. И я могу обратиться только к одному существу, только она может знать ответы на все вопросы. И я пойду к ней.
Глава 30
У ежевичной стены я покидаю подруг. Энн просовывает голову в проход между колючками, разделяющими нас.
— Ты идешь?
— Да, попозже. Мне нужно кое с кем повидаться.
Фелисити переполняется подозрениями.
— И с кем это?
Я драматически вздыхаю.
— Я должна поговорить с Ашей насчет договора между неприкасаемыми и лесным народом. Обсудить кое-что.
— Звучит отчаянно скучно, — заявляет Фелисити. — Что ж, удачи тебе.
Они рука об руку спешат к замку, возвышающемуся над зарослями лозы как костлявый мираж.
Из закопченных чаш по обе стороны ведущей к Храму тропы поднимается разноцветный дым. Обычно он пахнет сладчайшими благовониями, но сегодня я ощущаю что-то другое, острое и неприятное. Хаджины выглядят возбужденными. Они как будто ждут надвигающейся грозы.
— Леди Надежда, — с поклоном произносит Аша.
— Мне необходимо пройти к колодцу вечности, — говорю я, не останавливаясь.
Аша идет за мной по лабиринту коридоров.
— Леди Надежда, мой народ испуган. Лесные люди обвиняют нас в том, что мы втайне вступили в заговор с Орденом…
— А вы вступили? — интересуюсь я.
— Да неужели и ты в это веришь?
Но я вообще не знаю, во что верить. У Ордена есть некий план, и я намерена все узнать о нем. Мы добираемся до Пещеры Вздохов.
— Аша, мне нужно побыть одной.
Она снова кланяется, прикрыв глаза.
— Как пожелаешь, леди Надежда.
Тело Цирцеи плавает под стеклянистой поверхностью. Она кажется невесомой, хотя я ощущаю ее присутствие, и мне от этого так тяжело, что я едва дышу.
— Значит, в конце концов ты вернулась.
«Мне нужна твоя помощь». Как я ни стараюсь, я не в силах выдавить из себя эти слова.
— Что-то назревает, и я хочу знать, что именно!
Ее голос звучит как голос умирающей.
— Ты понимаешь… какова цена… моего совета?
Я нервно сглатываю. Но если уж я начала, повернуть назад невозможно. А если я дам Цирцее магию, которую она так жаждет получить, кто может гарантировать, что она не обратит ее во зло?
— Да. Я понимаю.
— И ты дашь это… по доброй воле?
— А разве у меня есть выбор? — возражаю я и горько смеюсь, отлично понимая, как она откликнется на такие слова. — Да, я понимаю, что выбор есть всегда. Отлично. Я выбираю именно это: я дам тебе то, чего ты хочешь, в обмен на то, что нужно мне.
— Только по твоей доброй воле…
— Да, я дам тебе это по собственному желанию! — огрызаюсь я.
— Тогда подойди ко мне, — шепчет она, и этот шепот — не громче шелеста шелка.
Я подхожу к колодцу, ее тело прижимается снизу к запечатанной воде. И мне нужна вся сила воли, чтобы заглянуть в эти глаза.
— Слушай внимательно, Джемма, — говорит она низким, хриплым шепотом. — И делай в точности то, что я говорю, иначе ты убьешь меня и ничего не узнаешь.
— Я слушаю, — киваю я.
— Положи ладони на поверхность льда и одари его жизнью…
— Но я думала, это убьет…
— Только до тех пор, пока не сломается печать и не очистится вода.
Мои пальцы замирают на краю колодца. «Ну же, Джемма, сделай это…» Я медленно опускаю дрожащие руки и касаюсь поверхности. Ледяная корка тает от прикосновения. Вода проясняется, Цирцея поднимается выше.
— Хорошо, хорошо, — шепчет она. — А теперь положи ладони мне на сердце и дай немножко магии — но только чуть-чуть. Я слишком слаба и не смогу принять больше.