— Сэр, мне в самом деле некогда…

— Ответьте мне: да или нет. Я же что-то заметил в ваших глазах, когда вы стояли в фургоне.

— Не представляю, о чем вы говорите, сэр.

— Пусть то, что я сделал, недопустимо. У меня в голове словно помутилось. Но вы ведь не до конца уверены, что Поттер был прав. Согласитесь, если бы в тот момент мы провели в фургоне голосование, больше людей оказалось бы на моей стороне.

— Это не конкурс на популярность, сэр, — возразил капитан.

— Разумеется, нет. Уж это точно. Вопрос стоит так: останутся девочки в живых или нет. А Поттеру, кажется, это безразлично.

— Неправда! По большому счету совсем не безразлично.

— Что я читаю на вашем лице, капитан? Уж не то ли самое, что наблюдал на командном пункте? Вы безумно боитесь за этих крошек на бойне.

«Наша первейшая задача заключается не в том, чтобы вытащить девочек живыми…»

— Признайтесь же, капитан.

— Он хороший человек.

— Знаю, что хороший. Но какое, к дьяволу, это имеет значение?

— Он делает все возможное.

— Из ада нет обратной дороги, — произнес Маркс. — Если мы позволим девочкам погибнуть — а именно это он и собирается сделать, — нам не будет покоя всю оставшуюся жизнь. Согласны?

— Но, сэр…

Сунув руку в карман пиджака, Маркс достал бумажник. На миг Бадду почудилось, что он собирается предъявить ему удостоверение помощника Генерального прокурора штата. Но то, что он показал, произвело на капитана еще большее впечатление — три фотографии девочек в глянцевых конвертиках. У одной брови ниточками и слегка искаженные черты лица. Дочь-инвалид.

— Вы ведь тоже отец, капитан. У вас тоже есть дочери.

Бадд проглотил застрявший в горле комок и хотел отвернуться, чтобы не видеть три пары темных глаз на фотографиях, но не сумел.

— Представьте, что ваши девчушки тоже там. А затем представьте, что некто вроде Поттера говорит: «Черт с ними, они расходный материал». Ну же, представьте…

Бадд сделал глубокий вдох и наконец отвернулся. Бумажник захлопнулся.

— Необходимо сместить его.

— Что?!

— Он подписал девочкам смертный приговор. Скажите-ка, что говорил Поттер о требованиях Хэнди? Ответьте мне как офицер!

Бадд понял, что ему бросают вызов, но не обратил на это внимания.

— Поттер сказал, что Хэнди покинет бойню только в наручниках или в мешке для перевозки трупов.

«А если девочкам придется умереть, то так тому и быть».

— И вам это кажется приемлемым, капитан?

— В мои обязанности не входит определять, что приемлемо, а что нет.

— Хотите сказать: «Я только выполняю приказ»?

— Примерно.

Маркс выплюнул изо рта сигарету.

— Ради Бога, капитан, неужели вы не способны прислушаться к голосу совести? Неужели у вас нет никаких иных ценностей, кроме той, чтобы оставаться на побегушках у этого жирного агента ФБР?

— Он старше по званию и федерал, — сухо ответил Бадд.

— Вы цепляетесь за слова, капитан, — продолжал Маркс со страстью проповедника. — Запихните свои слова себе за пазуху, чтобы оправдаться на похоронах этих девочек. Надеюсь, вам станет от этого легче. — Он лез Бадду в душу и скреб в ней пальцами. — На наших руках и так уже кровь одной из них.

«Он имеет в виду мои руки», — подумал полицейский.

И вспомнил, как упала на колени Сьюзан Филлипс. От удара пули у нее открылся рот, и от этого на мгновение исказилось ее красивое лицо. Но после смерти девушки оно снова стало прекрасным.

— Что? — спросил Бадд, следя за похожими на жуков комбайнами, ползающими с включенными фарами. — Что вы от меня хотите? — Это прозвучало очень по-детски, и капитан смутился.

— Я хочу выставить Поттера вон отсюда. Переговоры поведете вы, я или кто-нибудь другой от штата. Мы дадим негодяям долбаный вертолет в обмен на девочек. Проследим, где они сядут, и уничтожим к чертовой матери. Я уже все продумал. Вертолет может прибыть через полчаса, и его оборудуют устройством, которое позволит нам следить за его перемещением. Бандиты не узнают, что они у нас под колпаком.

— Поттер утверждает, что Хэнди слишком опасен и его нельзя отпускать.

— Не отрицаю, опасен, — кивнул Маркс. — Но, покинув здание, он окажется лицом к лицу с профессионалами. С мужчинами и женщинами, которым платят за риск. А этим девочкам — нет.

Бадду показалось, что из маленьких глаз Маркса вот-вот потекут слезы, и он вспомнил о его умственно отсталой дочери. Всю свою короткую жизнь она не вылезала из больниц.

Капитан про себя отметил, что Маркс ни словом не обмолвился о том, как повлияет это решение на его дальнейшую карьеру. Если бы помощник Генерального прокурора заговорил об этом, ему не удалось бы убедить Бадда. Молодой полицейский умел противостоять подобной дешевке. Его обезоружило и то, что Маркс, нажимая, избегал угроз. Капитан почувствовал, что его положили на обе лопатки и судья уже начал отсчет.