Олиф сидела, разинув рот от удивления.

Все понемногу смолкли.

— Итак, Олиф, — добродушно улыбнулась рыжая, — как ты уже поняла… твое имя… оно…

— Не котируется, — вставила Кудряшка.

— Ты хоть знаешь, что это значит, дура? — тут же зашипела на нее, кажется, Родинка.

— Знаю!

— И что?

— Это значит, что ее имя дурацкое!

— Ну так вот, — перебила рыжая, — мы решили называть тебя Пушистиком.

Наверное, если бы Олиф в данный момент могла шевелиться, она бы забилась в истерике, давилась смехом вперемешку со слезами, но ее охватил полный ступор, и все, что она могла сделать — это пару раз моргнуть.

Пауза затягивалась, девушки ждали реакции на слова рыжей «лапочки», но в комнате повисла тишина.

— Может, она немая? — не выдержала Кудряшка.

— Она же сказала нам свое имя, дура! — злобно опровергла такое предположение Родинка.

— Тогда что с ней? — возмутилась пухлая девушка.

— Наверное, она просто в шоке, — выдвинула свое предположение, то ли Ви, то ли Ди.

— А она живая вообще? — подняла бровь Кудряшка.

— Кто-нибудь ткните ее! — раздраженно перебивая всех остальных, воскликнула Гера.

— Куда?

— Куда-нибудь!

Одна из блондинок-близняшек вскочила на ноги и приблизилась к Олиф.

— Не надо в меня тыкать! — испугалась та.

— Ты смотри-ка, живая, — присвистнула длинноногая брюнетка.

— И разговаривать умеет, — подхватила Родинка.

— Ну, что нам скажешь? — скрестила руки на груди Кудряшка.

В комнате снова повисла тишина. Олиф уже справилась со своим шоком и теперь прекрасно понимала, что действительно нужно что-то сказать.

— Э-э… а почему у вас такие странные имена? — Ее голос звучал приглушенно, словно она уже очень давно не разговаривала.

— Тут все просто, — улыбнулась рыжая. — Родинку так называют из-за родинки на щеке, Кудряшку — из-за кудрей, Геру…

— На самом деле, ее зовут Мегера, — встряла пухлая «лапочка».

— Заткнись! — шикнула на нее длинноволосая блондинка.

— Да, Геру на самом деле зовут Мегерой — за характер, — продолжила рыжая, — Ви-Ди… — тут у нее на переносице образовалась морщинка, — э-э… кто-нибудь помнит, почему их так зовут?

Девушки отрицательно замотали головой.

— Ну, в общем, вот так.

— А можно спросить! — воскликнула Кудряшка, обращаясь к Олиф.

Та слабо кивнула, понимая, что отвечать на вопросы, так или иначе, придется.

— Ты сама придумала такую прическу?

— Ну… да.

И тут на нее шквалом посыпались вопросы. «Лапочки», перебивая друг друга, голосили на весь подземный лабиринт, похоже, даже не замечая, что Олиф ни на какие вопросы не отвечает.

— Как давно ты в пустыне?

— Как ты попала сюда?

— А ты не помнишь, кто тебя сюда привел?

— С тобой кто-нибудь еще был? Мужчина? Красивый?

— У вас роман?

— Дети есть?

— А хочешь?

— Что ты больше любишь: доставлять или получать удовольствие?

— Ты ешь овсянку? Ты вообще много ешь?

Олиф в отчаянии посмотрела на рыжую «лапочку», имени которой так и не узнала, взглядом умоляя прекратить этот ужас.

— Ладно, девчонки, Пушок уже устала, возвращайтесь в свои комнаты.

Девушки разочарованно заворчали и начали разбредаться. Неожиданно к Олиф подскочила Кудряшка и затормошила:

— А ты точно не помнишь, кто тебя сюда привел?

Олиф испуганно замотала головой.

— Жаль… надо было запомнить…

И эта жизнерадостная «лапочка», словно ветер, плавно выплыла из комнаты. Как только дверь захлопнулась, Олиф показалось, что у нее в ушах до сих пор стоит жуткий гомон голосов. Девушка устало потерла виски. Ей на мгновение представилось, что все это больше похоже на сумбурный день равноденствия — именно в этот праздник все девушки наряжались в разные костюмы — смешные и не очень, элегантные и потешные, открытые и эротичные — и устраивали пляски до самого утра. На этот праздник сбредались люди не только из всего села Чернь, но и из соседних тоже. Сотни «разноцветных» людей гуляли по улочкам, стучали в дома, а иногда и просто так заходили, хозяева не возражали, наоборот, они были обязаны оказать хлебосольный прием.

Жаль, Олиф этого уже никогда не увидит.

— Они могут показаться немного странными, — сказала рыжая, — но ты скоро привыкнешь.

Конечно, привыкнет. Ей ничего и не остается, как привыкнуть.

«Лапочка» неожиданно заторопилась, быстро расчесала волосы, пшыкнула чем-то себе на шею, разгладила складки на своем прозрачном одеянии.

— Ты уходишь? — спросила Олиф.

— Да, мне нужно идти, — кивнула рыжая, — посиди тут. Тебе что-нибудь нужно? — спросила она уже около двери.