— Думаю, тебе нужно просто приглядеться к окружающим тебя людям, — мягко улыбнулся священник. — Все они любят тебя. Ривербенд — твой дом. Всегда им был и всегда будет.

Ее дом. Разве Эрл сказал ей не те же самые слова? Она так долго сопротивлялась этому, но, убеждая себя в том, что город, в котором половина жителей распускали слухи о ее семье, никогда не станет для нее домом, не обратила внимания на другую половину, а ведь там были люди, которые любили ее и были готовы в любой момент прийти на помощь.

Только сейчас она почувствовала настоящую связь с теми, кого когда-то так легкомысленно оставила позади, и поняла, что именно это, а вовсе не взлет по карьерной лестнице и успех она искала все это время… Только рядом с этими людьми она поняла, что действительно может что-то изменить в этом мире. Она организовала сотни вечеринок, свадеб, дней рождений, но еда всякий раз исчезала в желудках гостей, украшения отправлялись в мусорные мешки, и что же оставалось? Пустота. В какой-то момент ей начало казаться, что все, что она делает, бесполезно и бессмысленно. Дженна помотала головой, пытаясь хотя бы на время отогнать от себя все эти сложные вопросы. Ее работа еще не была закончена, а значит, ей нельзя было отвлекаться на обдумывание почти философских проблем. Первым делом она, собравшись с духом, подошла к Стоктону.

— Спасибо тебе за помощь с Бетси, — тихо сказала она.

— Пожалуйста, — улыбнулся он. — Ты не хуже меня знаешь, что она легко заводится, но быстро отходит, и сердце у нее доброе.

Дженна кивнула, соглашаясь.

— А о чем ты разговаривал с моей тетушкой?

— В основном о еде. И немного о тебе.

— Мне стоит спросить, о чем именно?

— Наверное, нет, — усмехнулся он.

Судя по лицу Стоктона, ее тетушка опять оседлала своего любимого конька и занялась сводничеством. Дженна решила поберечь свои нервы и не уточнять, чего именно она хотела. Стоктон, похоже, пошел по тому же пути, больше не поднимая вопрос ее возвращения в Нью-Йорк, и Дженну эту полностью устраивало.

Когда все гости обзавелись тарелками со вторым блюдом, официанты начали прибирать со столов. Стоктон взял массивную хрустальную вазу с остатками салата и направился к двери в кухню. Дженна подхватила несколько грязных тарелок и поднос с парой незаинтересовавших гостей рулетов и последовала за ним. Когда она вошла на кухню, Стоктон уже закончил перекладывать остатки салата в маленький контейнер и теперь составлял грязную посуду в мойку.

Дженна, затаив дыхание, наблюдала за скупыми и уверенными движениями его сильного, худощавого тела. Было видно, что он точно знает, что и в какой последовательности нужно делать. Она знала этого мужчину лучше, чем кто-либо другой в целом мире, могла с закрытыми глазами нарисовать его портрет и перечислить все шрамы на его теле… Так почему же она собирается уехать из города и забыть о нем? А главное, как? Это было безумно больно восемь лет назад, но тогда она убедила себя в том, что поступает правильно, а сейчас в ней не было этой непоколебимой уверенности.

На кухню заглянула Ливия:

— Прости, если отвлекаю, но пора зажигать свечи на торте и петь «С днем рождения».

— Замечательно, — кивнула Дженна, хотя ее настроение было далеко не праздничным.

Появление торта означало, что вечеринка подходит к концу, как и время, оставшееся до отлета ее самолета.

Дженна подала сигнал группе, и они заиграли «С днем рождения». Под звуки этой веселой мелодии они с Ливией выкатили в центр комнаты праздничный торт, на котором гордо горели три свечки, изображавшие цифры «100». Это выглядело гораздо элегантнее, чем торт, утыканный сотней свечей, словно ощетинившийся еж.

— Как красиво, — вздохнула Эунси и нагнулась, чтобы загадать желание и задуть свечи. — Господи, не могу поверить, что мне уже сто лет. Все еще чувствую себя на девяносто, — рассмеялась она.

Гости зааплодировали и начали петь «С днем рождения». Кто-то потребовал произнести речь и дать совет с высоты своего столетнего опыта.

— Совет? — удивилась Эунси. — Даже не знаю. Наверное, нужно найти то, что делает тебя по-настоящему счастливым. Тогда и сто лет пролетят незаметно.

Снова раздались бурные аплодисменты, а Дженна и Ливия укатили торт на кухню, где их уже ждал вооруженный ножом Стоктон, который должен был разрезать торт на куски по числу гостей. Ливия, отговорившись каким-то незначительным делом, убежала к Эдварду, а Дженна осталась помогать Стоктону. Отрезав очередной кусок, он водружал его на тарелку, а она клала на нее вилку и передавала ожидающему официанту с подносом.

— Похоже, день рождения Эунси прошел замечательно, — сказал Стоктон, отрезая очередной кусок.

— Да, — улыбнулась она. — Даже несмотря на проблемы с группой. Я так рада за Эунси. И за тебя. Здесь столько гостей, и уверена, сейчас каждый из них думает, что «Растика» — лучший ресторан в Индиане.

Стоктон отрезал последний кусок, положил его на тарелку и повернулся к Дженне.

— Ты ведь знаешь, что я согласился не из-за рекламы или денег? — тихо сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она, понимая, что не может и дальше избегать темы, вокруг которой они кружили на протяжении двух последних недель.

— Мне нужны были ответы, — сказал он.

Дженна смотрела на него во все глаза. Он был одет в белый костюм повара, но даже в этой простой одежде для Дженны он был самым сексуальным мужчиной на свете. Она безумно хотела подойти к нему, провести кончиками пальцев по его щеке, запечатлеть на знакомых губах последний прощальный поцелуй. Но не пошевелилась.

— Какие ответы?

— Помнишь, ты спрашивала меня, почему я не поехал за тобой в Нью-Йорк?

Пристальный взгляд голубых глаз, казалось, пронзал насквозь. Дженна чуть пожала плечами, притворяясь, что это рядовой вопрос, который не разрывает ей сердце даже после стольких лет.