Рейн отвернулась.

– С меня довольно. Я целый день мечтаю о том, чтобы наконец-то сказать, что я ненавижу горчицу, люблю читать и у меня аллергия на антибиотики. Не нужно обсуждать со мной мое детство.

Проклятье, почему она не может прекратить всхлипывать?

– Пожалуйста...

– Нет, Рейн. Не ты здесь распоряжаешься. Моя тренировка. Мои правила. Для тебя они оказались суровы. Что ж... я понимаю. Я также отдаю себе отчет в том, что последние несколько дней у тебя выдались... тяжелыми. Но я пообещал раскрыть тебя, как спелый персик. Ты уже знаешь, я держу свои обещания. К тому же, тебе нужно научиться должному поведению при Доминанте. Все твои споры никак не доказывают мне твое желание или хотя бы, некоторое намерение, разделить со мной часть своей души.

– Но...

Она лишь моргнула, глядя на него.

– Я просто... мы же не можем начать сразу с самого сложного? Я годами не думала о своем прошлом. Мы общались то всего несколько дней, а ты хочешь докопаться до низин моей души, до того места в ней, которое, как я раньше думала, я открою только Хаммеру? Но человек, которого я любила, не ценит меня. Скорее всего, ты последуешь его примеру. Могу я просто хранить свои гребаные секреты до тех пор, пока тебе не наскучит нянчиться со мной?

– Нет, - его ответ был резким, как щелчок кнута.

– Следи за языком. Если мне придется сделать тебе еще одно замечание, то, как только твоя задница достаточно восстановится, я позабочусь о том, чтобы ты не могла нормально сидеть, как минимум, неделю. И ты никогда мне не наскучишь. Никогда, - решительно прорычал он.

– Ты все еще не веришь мне, но я не перестану придираться до тех пор, пока этого в итоге не случится.

Она снова открыла рот, чтобы продолжить спор, но он положил палец поверх ее губ.

– Ни слова больше. Я охренеть как устал от споров. Тебе, наверное, хочется спать. Давай посмотрим, что изменится после того, как ты вздремнешь.

– Я не хочу спать.

Ааах, ну разве она не говорит, как невоспитанный малыш? Ей пришлось замолкнуть.

– Ладно, хорошо. Побалуй меня. Я хочу заснуть, свернувшись около тебя.

Стащив со своей талии полотенце, он вытер остатки масла с ее тела и направился в ванную абсолютно голым. Вид его удаляющейся задницы был... ничего себе! Крепкая, узкая, ни единой плоской линии... и да... ничего себе!

Бросив полотенце на стойку, он повернулся к ней. Вид спереди практически заставил ее глаза закатиться на лоб. Даже в невозбужденном состоянии, он был внушительным. Мускулистые бедра, усыпанные темными волосками, обрамляли его мужское достоинство. К пупку поднималась пленительная дорожка волос. Грудь, слегка худощавая, но с буграми мыщц. А его широкие плечи...

Она облизала внезапно пересохшие губы.

Покачав головой, Лиам подарил ей порочную ухмылку.

– Я вижу, чего ты хочешь. Не сейчас.

Слова шли в разрез с его быстро набухающим членом, выражающим готовность и требование. Она смотрела на него голодным взглядом, вспоминая невероятный момент нежного утверждения его власти над ней в клубе, а затем всепоглощающее занятие любовью в его комнате. Она не перестала хотеть Хаммера меньше... но Лиам, определенно... стал более привлекательным в ее глазах.

Рейн не могла понять, как у нее одновременно могли быть чувства к таким разным мужчинам. И ей точно не удастся это выяснить в ближайшие пять минут.

Она вздохнула, когда он скользнул под покрывало и притянул ее к себе, устраивая под своим боком. Несмотря на эрекцию, упирающуюся ей в бедро, он всего лишь нежно поцеловал ее в губы.

– Закрой глаза. Дыши глубже. Перестань беспокоиться. Мы разберемся со всем позже.

Она последовала его указаниям, ее тяжелые веки сомкнулись. И сконцентрировавшись на его дыхании, комфорте и тепле объятий, она расслабилась.

Находясь рядом с телом Лиама, защищающим ее, она могла притвориться, что все в порядке. Пришло умиротворение. Она почувствовала себя невесомой, плывущей в беззаботном потоке счастья.

– Хорошая девочка, - прошептал он.

– Когда-нибудь ты откроешь свои секреты. Все до одного. И я обещаю, что даже после этого, я останусь с тобой.

****

Она глубоко заснула, как ребенок, наконец-то отпустив все печали и страхи. Боль и беспокойство покинули ее лицо и тело, как только ее сморило сном.

Он наблюдал за ней.

Ну, разве не ироничным было то, как он перешел от использования ее, в качестве, действенного рычага давления в восстановлении Хаммера... к желанию забрать ее себе?