Оторвался от губ Инны, тяжело вдыхая воздух, как будто несколько минут пробыл под водой. Взглянул на застывшее лицо трупа.

— Что ж ты делаешь, девочка моя? — прохрипел он. — Я ж тебя спасти хочу!

Глубоко вдохнул и снова припал к ней губами.

Девочка стояла у зеркала в разорванном платьице, разглядывая синяки на лице. Впилась пальцами в нежную кожу щек, оттянула большими пальцами нижние веки. Показала самой себе язык.

Рассмеялась. Сделала хмурое лицо, имитируя дядю.

— «Где ты шлялась?» — грубым голосом. — «Я все психушки обзвонил. По потолку бегаю».

Девочка захихикала.

— Где-где? Да нигде! Надоел ты мне!

Напевая, она схватила расческу. Начала приводить в товарный вид золотистые волосы.

— Ах, разве я не хороша? Ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла-ла…

В зеркале возникло бледное, взволнованное лицо Павла.

— Инна…

Инна выронила расческу. Приложив к лицу ладони, пронзительно закричала.

Павел подскочил к ней, запечатал рот ладонью, прижал к себе.

— Тихо ты, — прошипел он. — Я тебя не обижу.

Инна, мыча ему в ладонь, таращилась на Павла широко распахнутыми глазами. Вцепившись слабыми ручками в его крепкую мужскую руку, начала извиваться. Извернувшись, стукнула его каблучком по лодыжке. Павел заскрежетал зубами.

— Будешь драться, я сверну тебе шею. Поняла?

Инна замерла.

— Сейчас я тебя отпущу, и мы поговорим. Ладно?

— М-м, м-м-м, — промычала Инна, нервно кивая.

Павел отпустил ее.

— А-А-А! — завопила Инна. — ДЯДЯ, ОН ОПЯТЬ ЗД…

Павел схватил ее, зажал девочке рот.

— Хватит орать! Прекрати сейчас же, или я всыплю тебе ремня!

Девочка укусила его за палец.

Павел, зашипев от боли, схватился за руку.

Инна, забравшись на кровать, спрыгнула на пол с другой стороны. Теперь их разделяла кровать. Девочка, похожая на испуганную кошку, затравленно смотрела на Павла.

— Откуда ты взялся? — плачущим голосом. — Тебя должны были пристрелить!

— Не пристрелили, на твое счастье.

Павел шагнул к ней. Инна, схватив с тумбочки маникюрные ножницы, наставила их на Павла.

— Не подходи! Или я… не знаю даже, что сделаю!

— Не дури, — Павел протянул руку, медленно приближаясь. — Дай сюда.

На лице девочки отразилось отчаяние. Прикусив губу, она ткнула ножницами себе в ладонь. Поморщилась от боли. На ладони осталась красная отметина.

— Ладно-ладно, — Павел поднял руки. — Тихо. Я не буду тебя трогать. Видишь, я стою на месте? Положи ножницы.

— Чего тебе надо?

— Я хочу тебя спасти.

— От кого?

В углу спальни возникла черная фигура Судьи. Выронив ножницы, Инна схватилась за лицо и пронзительно закричала.

Судья шагнул к Инне, занося над головой молоток. Павел подскочил к Нему, скомкал Его как газету.

Открыл окно и выбросил черный комок на улицу.

— Что это было? — голос Инны дрожал.

— Убедилась? Он хочет тебя убить. Я спасу тебя, но ты должна мне помочь.

— Как?

— Для начала прекрати выть.

— Хорошо, — девочка кивнула.

— Ты должна бежать со мной.

— Что? Прямо сейчас? Я не могу в таком виде, — Инна оглядела разорванное платьице.

Павел шагнул к ней.

— Ты не понимаешь…

Оба замерли. Стены и потолок начали таять, как расплавленный воск. В воздухе между ними возникло черное пятно. Оно пульсировало, корчилось, переливаясь всеми цветами радуги.

— Что это? — прошептала Инна, пятясь в угол. — Убери его!

— Видишь? — Павел протянул руку. — Бежим. Немедленно!

Инна подала ему руку, и они направились к дверям. Павлу пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть макушкой черное пятно.

Зеркало треснуло посередине. Оконное стекло взорвалось сотнями осколков. Кровать прогнулась, дерево затрещало, доски начали скручиваться, будто горящая в огне резина.

— Быстрее!

Они выскочили в коридор. Дверь захлопнулась за их спинами. Инна тяжело дышала.

— Что это было? Я чуть не описалась со страху.

— Вряд ли тебя можно упрекнуть в трусости. Как нам выйти отсюда? Так, чтобы не столкнуться с твоим дядей.

Инна задумалась. Взяла Павла за руку.

— Идем.

Они спустились по лестнице, прошли кухню. Люди в белых передниках бегали в чаду, шипело масло, все жарилось и парилось.

Инна провела его через кухню в небольшой прохладный коридорчик. Вдоль стен слева и справа — полки, заставленные консервами. В полумраке блестели банки с домашними соленьями.