Павел у нее на пути. Плечи скорбно опущены. Смотрит прямо.

— Придурок чертов! — Инна включила передачу и нажала на газ.

Красный «мерседес» рванулся вперед, как разъяренный лев.

Для Инны эта секунда растянулась до бесконечности. И вечность была полна ужаса от осознания, что она сейчас собьет человека.

В последнюю долю секунды Инна успела нажать на педаль.

По-женски взвизгнули тормоза.

Поздно.

Морда автомобиля прижалась к земле. Подкинула хрупкую фигурку, как тряпичную куклу. Павел подлетел в воздух, нелепо взмахнув руками.

Всем весом обрушился на ветровое стекло, которое вмиг пошло трещинами. Инна с ужасом услышала, что-то с грохотом покатилось по крыше.

Тело хлопнулось о багажник и безвольным мешком костей рухнуло на брусчатку.

Несколько столетий Инна просидела, сжимая руль. В воздухе повисла звонкая тишина. Где-то прокричала птица.

Инна отстегнула ремень и выскочила из авто, в полной уверенности, что ей это снится.

— О господи, — молила она, обходя машину. — Только не опять!

Павел лежал в позе зародыша, левой стороной лица в луже крови.

У Инны вырвался судорожный полувсхлип…

— О боже, — сквозь слезы прошептала она.

Застонав, Павел перевернулся на спину. Лицо, иссеченное мелкими брызгами стекла, залито кровью.

— Так ты жив! — вскричала Инна, за раздражением скрывая безмерное облегчение.

Павел встал на колени. Поднялся. Его шатало.

— Не шевелись, — Инна подхватила его. Помогла прислониться к машине. — Ты в порядке? Боже, ты весь в крови.

Она сорвала с себя белую блузку. Начала оттирать его лицо от крови. Павел вцепился в ее плечо. Капли крови падали на ее руки.

— Я в порядке, — прохрипел Павел. — Все цело.

— Садись… Вот сюда… Да, на диван. Вот так.

Павел сел, пятная кровью бархатную обивку. Вскрикнул.

— Что?

— Нога… Черт, как больно! Нет. Ничего.

Инна стояла посреди гостиной в мини-юбке и лифчике, с недоумением глядя на окровавленный комок блузки в руках.

Наморщила лоб.

— С ума сойти. Что я щас должна делать? Нужно вызвать «скорую»…

— Сядь. Ничего не надо.

— Шутишь? Да ты кровью истекаешь! Я не хочу, чтоб ты сдох! Нужен врач.

— И что ты скажешь? — Павел откинулся на спинку. Прикрыл глаза. — Неужели правду?

Инна прикусила губу. Упала в кресло, стискивая в руках испорченную блузку.

Павел рассмеялся.

— Ой, дурак… нет, ну надо же…

— Что смешного?

— Нет, просто… А-а-а-й! — Павел схватился за левую ногу. С шумом выпустил через нос воздух.

Инна с отвращением швырнула блузку в угол. Вцепилась пальцами в волосы.

— Господи, и зачем ты свалился мне на голову? Сначала Он, теперь ты! Да есть ли среди вас хоть один нормальный?

— Есть, — Павел ощупал лицо. — Но не здесь. Где-то далеко-далеко. Нормальный, как ты правильно заметила, с тобой не свяжется.

— Безумие, — Инна покачала головой. — Может, тебе аспирину принести?

— Не надо. Посижу и уйду.

— Куда ты пойдешь? Никуда я тебя не отпущу! Ты… просто идиот!

Павел поднял вверх палец.

— Живой идиот, прошу заметить.

— Тебе повезло, — сказала Инна.

Напряженная тишина.

Инна пристально вглядывалась в Павла.

«Жив-живехонек. Вот, блин, штука-то в чем! Черт возьми, как?»

В ее душу начало проникать страшное подозрение, открывавшее столь пугающие горизонты, что Инна попросту задавила его, как окурок в пепельнице.

Девушка тряхнула головой.

— Вот что — сегодня ночуешь у меня.

Павел взглянул на нее. Ситуация явно его забавляла.

— И никаких возражений!

— Так точно, капитан, — Павел отдал честь. Инна не удержалась от улыбки. Хотя злилась на Павла за то, что он сломал ее, и на себя — за то, что позволила сломать.

Мрачное предчувствие тяжестью лежало у нее на сердце. Но она не осознавала его — а оно было почти животным ужасом.

— А завтра… — Инна вздохнула. — Завтра посмотрим.

Павел с трудом поднялся.

— Помоги.

— Конечно. Обопрись на меня.

Она провела Павла в ванную. Павел смыл с лица кровь. Инна отвела его в гостиную и усадила на диван.

Она отмыла пятна крови с груди, живота, плеч. Маленькое черное пятнышко осталось на юбке. Инна решила, на это можно забить. Плеснула водой в лицо.

Грязную блузку швырнула в корзину. Поднявшись наверх, переоделась в красную мужскую рубашку.