— Я поговорила с ней через дверь, — сообщила мисс Кларк, — и она сказала, что ничего не хочет. Я предложила ей официально взять освобождение по болезни, но она ответила, что чувствует себя намного лучше и собирается вовремя прибыть в офис. Честно признаться, я бы предпочла, чтобы она этого не делала. Ситуация будет очень неловкой. Думаю, мой долг — поговорить о ней с начальником отдела кадров. Если понадобится, он обсудит это дело с начальником управления.

Петтигрю пробормотал нечто неопределенное. Он понимал трудности мисс Кларк, но его сочувствие оставалось на стороне мисс Дэнвил. Было очевидно, что ее дни в Контрольном управлении сочтены. Он предвидел, что будет скучать по несчастному измученному существу, и задавался вопросом, какое будущее ждет мисс Дэнвил в мире, который и так уже обошелся с ней столь сурово.

До обеда он был слишком занят работой, чтобы думать о бедах мисс Дэнвил или чьих-либо еще. Последние два дня он наносил окончательные штрихи в деле провинившейся компании Бленкинсопа и полностью посвятил себя тому, чтобы распутать оставшиеся клубки этого сложного дела, прежде чем отослать его судебным властям в Лондон. Делу Бленкинсопа предстояло стать первым судебным делом с момента его назначения на должность, и Петтигрю был полон решимости создать управлению достойную репутацию. Наполовину выполнив эту работу, он прервался и направился в столовую, однако в его голове продолжали вертеться цифры, даты и описи в сопровождении выстроившихся боевыми порядками статутных правил и приказов, инструкций и прочих непреложных атрибутов деятельности управления.

К действительности он вернулся лишь тогда, когда в середине обеда на его столе появился другой поднос; подняв голову, он увидел мисс Дэнвил, присевшую рядом с ним. Она казалась совершенно спокойной и нормальной, если не считать того, что ее тонкие губы были плотно сомкнуты в прямую линию, что придавало ей необычно решительный и, с точки зрения Петтигрю, весьма тревожный вид. Было в ее облике нечто, наводящее на мысль, что она твердо намерена открыть ему свою душу, и от этой перспективы ему сделалось не по себе. Все больше и больше, и всегда против своей воли, он оказывался втянутым в личные дела коллег и решительно настроился не вникать в них дальше, если только это будет возможно. Ради собственного душевного покоя он должен воспрепятствовать намерению мисс Дэнвил (по возможности деликатно, при необходимости — жестко). И он поспешил опередить ее, не дав заговорить первой.

— Не ожидал увидеть вас здесь сегодня, — сказал он. — Я так понял, что вы не выйдете на работу. Вы уверены, что поступили разумно?

— Благодарю вас, я чувствую себя лучше. Мисс Кларк предложила мне взять бюллетень по болезни, но у меня была особая причина прийти. Я хотела до наступления вечера повидаться с вами, мистер Петтигрю.

Петтигрю демонстративно проигнорировал ее последнюю фразу.

— Я думаю, это было опрометчиво с вашей стороны, — гнул он свою линию. — Вы явно еще слишком слабы. Самым лучшим для вас было бы отлежаться денек в постели.

Мисс Дэнвил покачала головой.

— Это же говорила мне и мисс Кларк, — заметила она так, словно это само по себе могло служить достаточным ответом на его предложение.

— Я считаю, она была права. Знаю, с ней порой бывает трудно поладить, но в данном случае она пеклась о вашем благе.

— Сегодня утром она была со мной очень терпелива, — согласилась мисс Дэнвил. — Давала мне только самые легкие задания и разрешила пораньше уйти домой. Но я сказала, что обязана остаться и, как обычно, сделать чай для всех. Похоже, это единственная полезная работа, которую я тут выполняю.

— Думаю, один раз кто-нибудь мог бы выполнить ее за вас, — заметил Петтигрю.

Но дольше водить мисс Дэнвил окольными путями было невозможно.

— Насчет прошлого вечера, — решительно сказала она. — Кое-что я должна объяснить.

— Прошу вас! — запротестовал Петтигрю. — Уверяю, вам ничего не нужно объяснять, совершенно ничего.

— Нет, нужно, — настаивала она. — Я знаю, вы думаете, что…

— Я думаю, что с вами поступили недостойно, и мое сочувствие — на вашей стороне. Но я не считаю, что дальнейшее обсуждение принесет хоть какую-то пользу.

— Я собиралась не что-либо с вами обсуждать, мистер Петтигрю, а кое-что вам рассказать.

— Послушайте, — возразил Петтигрю весьма твердо, — я не знаю, насколько четко вы помните прошлый вечер, но в какой-то момент вы обмолвились, что когда-то страдали тем, что с медицинской точки зрения является просто особого рода болезнью. Я принял к сведению этот факт точно так же, как принял бы любой другой факт из жизни знакомого человека. — Его сердце гулко ударилось о ребра, когда он увидел, как съежилась при последних словах мисс Дэнвил. — Или, скажем, не очень давнего друга, — поспешно поправился он. — Но, откровенно говоря, это не то дело, которое меня особо касается, во всяком случае, я не компетентен в нем, чтобы давать советы. Что же до вашей работы здесь, то это вопрос, который должен решаться между вами и вашими официальными начальниками. Не подумайте, что я вам не сочувствую, но в этом плане я абсолютно ничего не могу сделать. А теперь, если позволите, мне нужно вернуться к работе.

Чувствуя себя так, словно он только что ударил ребенка, Петтигрю встал из-за стола.

— Прошу вас, — взмолилась мисс Дэнвил, почти с отчаянием глядя на него снизу вверх, — скажите мне только одно. Когда возвращается мисс Браун?

— Насколько я знаю, сегодня вечером. Разве она вам не сказала?

— Да, теперь я вспомнила, сказала. Но я иногда забываю какие-то вещи… Пока что-нибудь мне о них не напомнит…

— Послушайте, — сказал Петтигрю, немного смягчаясь, — если вам нужно с кем-нибудь поговорить о сложившейся ситуации, почему бы не дождаться возвращения мисс Браун? Вы с ней близкие друзья, и вам будет гораздо легче говорить с другой женщиной, нежели со мной.