Нас отпустили на отдых. Сидим в Москве по домам. Я думаю, как же так, я же ей все сказал, а мы не встречаемся? Позвонить по телефону боялся. Наконец набрался духу, позвал в кино на какой-то иностранный фильм. Встретились мы с Ольгой в метро, но билетов в кассе кинотеатра не оказалось, только по заказу или по брони. Тут я проявил такую прыть, какой от себя не ожидал. Я побежал в телефон-автомат, чтобы заказать билеты на сеанс, который начинается через час. Мне отвечают: «Вы в своем уме? Мы принимаем заказы только на три дня вперед». Как ни кручусь, ничего не получается. Ольга говорит: «Ты знаешь, Андрюша, у нас в “Первомайском” этот фильм тоже идет». Мы с ней к афише – все правильно. Поехали туда, билеты только на последний сеанс. Мы их купили, а куда деваться, еще часа четыре до начала. Она предлагает: «Может, пойдем к нам, чаю попьем?» А у нее дома родители и бабушка, которую я очень боялся. Но Ольга меня уговорила, и я впервые пришел к ним в гости. На мне красовались папины ботинки 45-го размера на толстой подошве с глубоким рисунком – в него хорошо забивался снег. Мне сказали: «Туфли не снимай, мы собираемся менять паркет». Олин отец, токарь-расточник высшего разряда, все в доме делал сам, в том числе и паркет менял. В той квартире, где мы с ней жили, многое сделано его руками.

Началась суета, меня посадили в большой комнате за стол, бабушка Александра Афанасьевна все приговаривала: «Ой, какой ты худенький, ничего у тебя не болит?» Я сижу и только думаю: «Чем бы мне лужи прикрыть, которые под ногами разливаются?» С того дня и до лета 1980-го, пока мы не поженились и не переехали к моим родителям, я «прописался» у Ольги. Только ночевать домой ездил.

Через год после свадьбы нам дали у метро «Войковская» однокомнатную квартиру. В двухкомнатную на «Речном вокзале» мы перебрались, когда я стал чемпионом мира. Андрюше уже исполнилось два года.

Первая квартира – самый большой в жизни подарок. В тот год мы с Наташей впервые стали призерами и попали в турне, а поскольку чемпионат мира проходил в Хартфорде, отправились по Америке. Из Цинциннати я позвонил домой, а Ольга говорит: «Андрюша, я ордер получила».

Мой папа – полковник, заместитель начальника института по административной части – с упорством служивого человека с детства повторял мне фразу: «Как ты сам будешь относиться к людям, так и они к тебе», пока она навсегда не въелась в душу. Но воспитывала меня мама. До моего рождения она работала швеей, и ее мастерство нам с Ольгой здорово помогло: она шила практически все наши костюмы. Когда я окончил четвертый класс, мама пошла работать в поликлинику – сперва в регистратуру, потом на скорую помощь. Ее медицинская карьера развивалась вместе с моей спортивной, в конце концов мама стала заведующей хозяйством медсанчасти Второго часового завода. Папа, уйдя в отставку, продолжал работать в одном из министерств.

В «Локомотиве» я тянулся за Андреем Шиковым. Добродушный, энергичный, его всегда переполняли безумные несбыточные идеи, он казался мне очень взрослым, хотя разница у нас всего четыре года. Галантности я учился у Лийво Ренника (он стал хорошим тренером). Лийво из Таллина и говорил с акцентом, что придавало ему заграничный шик. Третий пример для подражания – Игорь Корешов он в отличие от Шикова реалист, даже прагматик, но и под его влиянием я долго находился. Имена, которые я назвал, негромкие, хотя ребята входили в сборную, и в спорте они честно сделали все, что могли. В интервью о них никогда не вспомнишь, но сейчас, размышляя не спеша, невозможно их не назвать.

Собственно, и все мои тренеры – мои воспитатели. Тогда в танцах на льду работали исключительно интеллигентные люди, и мне доставляло удовольствие смотреть даже на то, как они общаются между собой. Мне нравилось, что с человеком ниже себя рангом они разговаривают так же уважительно, как сейчас обычно говорят с начальством. Наверное, из общения в детстве и в юности с определенными людьми складываются твои взгляды на жизнь. Воспитание заканчивается в тот момент, когда человек может сам себя правильно оценивать. Я всегда знал, что если не пойду работать в шоу, то, скорее всего, начну заниматься функционерской деятельностью в спорте, тренером работать никогда не хотел и знал почему, знал, чего мне не хватает. Мне не нравится, когда чемпионы, я уже не говорю о «подающих надежды», позволяют себе пренебрежительно говорить с теми, кто их обслуживает. Как взрослый человек я понимаю, что такое поведение идет от воспитания с самого раннего детства.

Наташа. Галина Евгеньевна Кениг умудрялась за час, выделяемый на хореографию, поставить целый спектакль. Но так как мальчиков в фигурном катании всегда недоставало, она собирала на свой класс сразу всех, кто тогда тренировался в «Локомотиве»: танцоров, парников, одиночников. Мы изучали то классические, то характерные танцы, и для меня самым любимым днем был тот, когда занимались характерными танцами. Андрюша прежде всего составлял пару с Ольгой, затем снисходил до меня, потом ему доставалась еще одна девочка.

Танцевать с Андреем мне очень нравилось. Мы легко понимали друг друга. Я любила придумывать по ходу что-то новое, он моментально подхватывал. Я росла стеснительной девочкой, всегда побаивалась партнеров, а с Андреем чувствовала себя удобно и легко. Спустя много лет Галина Евгеньевна мне сказала: «Не зря я вас вместе в пару ставила».

Через какое-то время я заметила, что Надежда Степановна ко мне присматривается. Я догадывалась, что Андрею собираются менять партнершу, слышала, как приговаривали: «Ой, какая длинненькая, какая стройненькая, какая хорошенькая, она бы ему подошла». Но тут я ушла к Плинеру, и сразу для меня все те разговоры стали нереальными: были ли они или мне казалось, что были? Но когда Андрей предложил с ним кататься, для меня его приглашение не оказалось большой неожиданностью. Если бы мне предложили кататься с другим партнером, я, скорее всего, не согласилась бы. А тут я знала, к кому иду.

Задолго до этого дня, когда Антонина Ивановна ушла в декрет и я осталась без тренера, меня пригласила к себе Чайковская в пару к Анисимову Он сам искал партнершу и пригласил меня от ее имени – Чайковская до того дня меня никогда и не видела. Надо ли говорить, что в те годы означало попасть к Чайковской – это тренироваться на одном льду с Пахомовой и Горшковым! Родители Анисимова пригласили нас с мамой в гости. Он уже выполнил норму мастера спорта, а у меня был всего лишь второй разряд, но забавно то, что Елена Анатольевна, даже меня не посмотрев, решила, что я ей не подойду. А я ходила счастливая, как же – буду у Чайковской, но, с другой стороны, мне совсем не нравился Анисимов. Он ждал меня около катка, очень хотел, чтобы я каталась вместе с ним, но я пряталась и убегала.