Тогда начал я потихоньку осваивать свою землю. Но теперь, после таких странных мыслей, ухаживал за ней осторожно, вскапывал бережно, даже ласково.

Поначалу мой участок был пуст и бесплоден, на нем царил хаос, в том смысле, что все более – менее толковое было перемешано с сорной травой.

Я не стал сразу выпалывать сорняки, дал им вырасти, окрепнуть, укорениться. Когда же это произошло, я легко вытащил сильные корни сорняков и побросал все это в отхожую яму. Так я избавил свою плантацию от всякой растительной нечисти.

Потом я вскопал грядки, посадил морковь, лук и капусту, а чтобы ничто не мешало расти моему урожаю, поставил хороший металлический забор. Заметив, что моя плантация часто пересыхает, подвел воду.

Очень полюбил я наблюдать за живностью на грядках.

Муравьи деловито тащили в свой муравейник какие-то щепочки, палочки, листики. Я их не трогал – они считаются полезными.

Толстые гусеницы медленно ползали по листьям рассады. Если их бывало много, я их уничтожал. Но несколько штук оставлял: когда их мало, они уже не опасны для моих вершков – корешков.

Потом пришлось прореживать морковь. Слабенькие и хиленькие росточки я выдергивал из грядки и выбрасывал в ту же в яму. После этого морковь росла сильная и сочная.

Капуста, едва завязавшись, почему – то стала вянуть, хиреть, а местами и гнить. Пришлось уничтожить ее на моей плантации как вид. На ее место посеял укроп.

Осенью, когда урожай был уже убран, я сидел на скамейке у дома, курил и смотрел на коченеющую землю. Вот посадил я и вырастил на этой плантации что-то для себя полезное. Теперь вся эта моя земля кажется мертвой, но придет время, и вскопаю я ее опять, полью, брошу зернышко и – опять жизнь. Значит, от меня зависит: будет на моей плантации расти что – то полезное или будут одни сорняки торчать да гусеницы ползать. Выходит, не такой уж я ненужный человек.

Взял я прутик, поковырял землю под ногами.

Вижу – последний муравей бежит вокруг полена, спешит к себе домой.

Взял я полено, приподнял, он побежал по прямой. Прямо – оно всегда короче. Правда, не всегда быстрее.

Стало смеркаться. Сдвинул я фуражку на затылок и стал смотреть на звезды – мелкие, далекие. Вроде, разбросаны по небу, как попало, а приглядишься – ан нет, там тоже порядок. Как на моей плантации.

КАЖДЫЙ ДЕЛАЕТ СВОЕ ДЕЛО.

КАЖДЫЙ НА СВОЕМ МЕСТЕ.

Эту звездную систему я получил совсем случайно. Сам не понимаю, как это получилось. Звезда слабая, планетная система жидкая, да к тому же, самый край Галактики, но я почему-то согласился. А раз уж согласился, надо дело делать.

Осмотрелся я: планет девять, звездочка желтая. Выбрал я пятую от звезды, ту, что между голубой и красной планетами.

Планета оказалась мертвой – в том смысле, что живой никогда не была – и я прежде всего засеял ее жизнью.

Это была первая моя плантация, но я знал что надо делать, чтобы не загубить все с самого начала. Дал посеву немного развиться, а затем направил эволюцию сразу по нескольким направлениям.

Добавил немного тепла из звезды.

Там, где появились побочные паразитные формы, я отсепарировал их и вернул на первоначальную стадию, чтобы потом переделать.

Когда вся планета уже кипела от простейших жизненных форм, я начал создавать более сложные организмы. Кое-где охладил моря, чуть подсушил океаны и стал потихоньку поворачивать ось планеты, готовя мою плантацию к новой, еще более сложной стадии развития будущего урожая.

Потом пришлось подождать, пока окрепнут материки.

К этому времени вся планета представляла собой гигантский пиршественный стол: все мои создания только и делали, что пожирали друг друга, эволюционируя от микроскопических хищников до колоссальных травоядных, а порой и наоборот.

Что ж, я изъял кое-какие виды из процесса, охладил немного звезду и приступил к самому ответственному этапу: поиску такой формы жизни, в которую можно было бы вложить разум и душу. Но сколько ни искал, так и не нашел. Наверное, в чем-то где-то ошибся. Или выбрал не ту планету, или не подрассчитал энергию звезды, или запоздал с выбором нужной формы для конечного этапа. В общем, угробил я первую плантацию.

Расстроился, конечно. Жалко было и себя, и плантацию, но пришлось поступить так, как предписывал Устав: я уничтожил все, что создал, превратив планету в метеоритный пояс на бывшей ее орбите.

Для следующей плантации я выбрал четвертую красноватую планету, тоже мертвую. Посеял на ней жизнь, и на этот раз все у меня получилось: я получил высококлассный конечный продукт – результат развития души в сложном разумном организме. Причем стабильность была полная на всех этапах развития.

Когда планета исчерпала свои ресурсы, я закрыл плантацию и, как предписывал Устав, оставил ее в покое.

Отдыхая после хорошо сделанной работы, я осматривал остальные планеты. Взгляд мой остановился на третьей, голубой. Она мне нравилась даже неживая. Когда придет время, я наполню ее жизнью. Потом выведу разум, вдохну душу и, если все будет хорошо, посею на ней все лучшее, что есть во Вселенной.

КАЖДЫЙ ДЕЛАЕТ СВОЕ ДЕЛО.

«Бам, бам, бам», – барабанил осенний дождик по крыше моего автомобиля.

Я уже полчаса стоял у Клуба, но все никак не хотел выходить из машины, хотя до дверей было всего семь метров.

Но там, в глубине, в одиночестве сидел мой друг и сильно страдал.

Страдал от жизни и от вина, от того, что вот сидит и страдает. Совсем один.

Когда он приходил с таким настроением в Клуб, то хозяин сразу закрывал свое заведение для других посетителей.

Друг мой был постоянным клиентом, и к тому же платил он много и щедро.

Но когда он своими пьяными вопросами, признаниями и откровениями доводил весь обслуживающий персонал до оцепенения, то звонили мне, как последнему средству избавления официанток, массажистов, банщиков от его страданий, и не только их.

Выкурив еще одну сигарету в машине, я наконец сказал себе: «С Богом», – выскочил под дождь и, пробежав расстояние до двери, скрылся в недрах Клуба.

Друга я нашел в бело-розовом мраморном зале. Он сидел за огромным дубовым столом и что-то упорно вдалбливал Люсе – хрупкой черноволосой официантке. При этом в одной руке он держал стакан с виски, а кончиком указательного пальца другой руки стучал по столу, причем весьма энергично. Мельком бросив взгляд в мою сторону и не обратив на меня никакого внимания, он продолжал свой разговор с бедной Люсей, которая стояла перед ним, держа руки по швам. Щеки ее пылали, но увидев меня, она обрадовалась и, отскочив от стола, быстро спросила:

– Вам что подать?

– Принеси мне стакан томатного сока, – попросил я Люсю и бросил на стол пачку сигарет и зажигалку.

Друг же мой поставил стакан с виски, взял мою пачку и достал оттуда сигарету.

Я щелкнул зажигалкой, дал ему прикурить, достал себе сигарету, закурил сам и сел напротив него.

Он курил как-то странно, очень низко склонив голову. Кончик сигареты едва не касался поверхности стола. И так продолжалось несколько минут. Вдруг он резко поднял голову и, выкинув в мою сторону руку с сигаретой, жестко спросил:

– Кто меня родил ты можешь мне сказать?

К моему счастью я прекрасно знал его родителей: и маму – учительницу математики, и папу – бравого полковника в отставке.

– Конечно, Зоя Васильевна и Михаил Семенович.

– Не то, – помотал он пальцем перед моим носом. – Кто мои первородители на этой Земле?

И он опять низко склонился к столу.

«Ну, – подумал я, – заклинило. А раз заклинило, то это надолго».

Но он снова вскинул голову и, впившись глазами, долго смотрел на меня. Потом выдавил: