Когда зимой в тайге образовывался наст на поверхности снежных сугробов, эвенк мог сутками безостановочно идти по нему, не проваливаясь, на своих коротких широких лыжах, подбитых оленьим мехом. Олений мех на лыжи подбивался с направлением ворсинок в противоположную от направления движения сторону. То есть, лыжи легко скользили вперёд, и тормозили, при движении назад, поэтому можно было идти, сильно отталкиваясь от снега, почти как по земле. Зверь же, которого гнал тунгус, проваливался в сугробы и резал себе краем наста ноги. В результате эвенк загонял жертву до полного изнеможения, и, когда та просто падала на снег от усталости, убивал её без единого выстрела, просто прирезал добычу ножом. Во время погони, особенно если было очень холодно, тунгус не останавливался даже по нужде, всё делал на бегу, тем самым, сохраняя тепло, а заодно и экономя время. Очень необычно, очень экзотично, очень практично, но уж совсем не привлекательно!

В зиму, предшествующую нашему сезону, на эвенкийское стойбище вышел медведь – «шатун». Один из тунгусов тут же схватил карабин, спокойно прицелился, и выстрелом в голову убил его. Почему-то медведь не впал в зимнюю спячку, не нагулял достаточного количества подкожного жира: то ли заболел, то ли был ранен, или по какой-либо другой причине. Это заставило его бродить по тайге, почти лишённой привычной для него еды, и сделало агрессивным и очень опасным зверем. Мне показали героя этого происшествия – эвенка-охотника: худющий, ростом метр с кепкой в прыжке, ну – «без слёз не взглянешь!». При всём при этом продемонстрировал сильнейшее самообладание! Воистину, тунгусы – прирождённые охотники, что называется – «от бога»! Их не гложут сомнения: убивать, не убивать, ведь это испокон веков их образ жизни.

Как выяснилось после окончания сезона и встречи с моими товарищами Лёшей «Усом» и Анатолием – «папой Булкиным», похожее обращение с боезапасом было и в их экспедиции на Нижней Тунгуске. Для расстрела патронов (а это почти всегда происходило во время застолий), часто использовали стрельбу по движущимся мишеням. Для этого применялась опустошённая бутылка из-под спиртного, пущенная по течению реки (если таковая протекала рядом). Высокие результаты в этом снайперском соревновании считались очень престижными в полевых, преимущественно сугубо мужских коллективах. Как-то во время одного из праздников на Нижней Тунгуске, подвыпившие меткие стрелки, участвовавшие в этом соревновании, никак не могли попасть в одну из подобных плывущих мишеней.

Неважно видевший «папа Булкин» в довольно сильных очках, доселе не участвовавший в подобных баталиях, попросил разрешить и ему посоревноваться в стрельбе. Один из разгорячённых спиртным геологов высказал общее мнение, немного свысока протянув: «Да где тебе-то, если мы попасть не можем!». Однако Анатолий скромно настаивал на своей просьбе: «Может быть, я всё же попробую, пока бутылка не очень далеко уплыла?». Она действительно уплыла уже довольно далеко, и её горлышко над водой различалось с трудом, даже людьми с хорошим зрением. Начальник экспедиции снисходительно разрешил: «Да чего там, пусть пальнёт разок».

Разряженные ружья висели на общем столбе, и соревнования проходили из одной двустволки. Это ружьё в результате дебатов и передали «папе Булкину». Не обращая внимания на кривые ухмылки партийных «снайперов» за спиной, Анатолий вскинул одной рукой ружьё, и, держа его на весу, практически не целясь, с первого же выстрела разбил плывущую бутылку!

Среди соревнующихся воцарилась мёртвая тишина! Такого результата от выстрела навскидку, такой снайперской меткости от подслеповатого «папы Булкина» никто не ожидал. Немного опомнившись от шока, все тут же вспомнили про его общую армейскую, в том числе и стрелковую подготовку, и тогда стали понятны истоки только что продемонстрированного высокого снайперского искусства! Авторитет Толи в вопросах стрельбы из огнестрельного оружия поднялся на небывалую высоту, где и удачно продержался до окончания сезона! Немало способствовал этому тот факт, что Толя под благовидными предлогами уклонялся от участия в последующих стрельбах товарищей. Причём, автоматически повысился и его общий статус в экспедиции. Если плохо видящий Анатолий оказался столь искусным стрелком, то кто знает, какие ещё таланты скрывает скромный, но, похоже, много чего умеющий «папа Булкин»?! Только позже Толя признался нам, что попал тогда совершенно случайно. Этот его рассказ тоже немало позабавил нас.

В последний вечер перед заброской на точки, все три отряда в фактории Ошарово «правили отвальную». Было большое застолье с обильными алкогольными возлияниями. Большого разнообразия спиртных напитков на столе не было, зато присутствовал самый экзотический из них для новичков, прибывших с «большой земли» – питьевой спирт «сучок» (местное название из-за зелёно-белой этикетки). Водка и спирт были разлиты в граненые двухсотграммовые стаканы (по полстакана) и внешне отличить их друг от друга было невозможно. После напутственного тоста начальника партии Бориса Константиновича, я по ошибке выпил залпом, без подготовки спирт вместо водки. Глаза у меня полезли из орбит, на них выступили слёзы. Я попытался жестами попросить воды, чтобы запить этот огонь, и вздохнуть полной грудью.

Видя моё взволнованное состояние и, машущие, как водяная мельница в половодье, руки, незаполненные стаканами со спиртным, мои товарищи сразу поняли, как недопустимо для меня немедленно не выпить за столь славный тост нашего дорогого начальника! Ко мне пододвинули сразу несколько наполненных стаканов, а сосед справа просто сунул в мою протянутую руку полстакана спирта. Внутри у меня полыхало пламя.

В полной уверенности, что в поданном стакане вода, я одним глотком запил ранее выпитую огненную жидкость. Как ни странно – переживать перестал (а о чём собственно можно переживать, выпив залпом без воды, стакан спирта?!), моментально засоловел, и дальнейшее празднество прошло для меня несколько в тумане. Впрочем, это нисколько не помешало, а даже наоборот – поспособствовало мне поднять массы на окапелльное исполнение песни: «Как на дикий берег…, любо братцы, любо…, с нашим атаманом не приходится тужить» и других произведений этого жанра – широко известных и соответствующих моменту и месту прохождения празднества.

Наутро ощутил, что мне что-то мешает во рту. Взявшись за кусочек кожи на губах, вытащил изо рта клочья отмершей, сожженной спиртом слизистой оболочки, как выползок от ужа в период линьки! В этот праздничный вечер я понял, что пить с непривычки питьевой спирт – дело суровое до невозможности и под силу только настоящим мужчинам с лужёными глотками, закалёнными в бесчисленных битвах с «зелёным змием»! Во всяком случае, я после этого «сабантуя» относился к его употреблению с большой осторожностью, старался делать это реже и, по возможности, разбавлять его или заменять более щадящими организм напитками.