– Читать умеешь! И писать тоже? – спрашивает.

Я в удивлении киваю головой. Тогда он схватил меня за руку и воскликнул:

– Слава Богу! Будешь работать корректором в моей типографии. А заодно покажу, как текст набирать. Тут большевики загрузили работой. Подавай им прокламации да агитации. А жить с сестрой будешь у меня. Дом большой, выделю вам комнату.

Так у меня появилась работа и жилье. В типографии я проработала до двадцать пятого года. Сонечка в школу пошла. А потом старичок умер. Его дом отошел к его сыну с семьей. Нас выгнали. Типографию возглавил кто-то из рабочих-крестьян. Меня, как выходца из враждебного класса, выгнали. Я решила ехать в Москву. Благо, скопила некоторую сумму, которая потихоньку таяла. К нашей с тобой встречи, Алешенька, мы с Соней были уже без жилья и денег. Стыдно сказать, Сонечка несколько раз просила милостыню на Октябрьском вокзале в Москве. Никогда себя за это не прощу. Москва не приняла нас. …

Полина замолчала, раздумывая над следующими словами своего рассказа. Потом, видимо, решила закончить свое повествование. Ее голос зазвучал более мажорно.

– В конце концов, я решила поехать в Ленинград. И мое предчувствие прекрасного нового не обмануло. Мы с Сонечкой встретили тебя, Алешенька, и жизнь наша повернулась к нам лицом. Мы, образно говоря, наконец-то сели в нужный поезд и сошли на нужной остановке. Я всю жизнь буду благодарить судьбу, Бога, провидение, назовите, как хотите, за то, что в нашем поезде сидел Алеша.

Лицо Полины просветлело, щеки порозовели, глаза заискрились. Она поддернула плечами и вздохнула глубоко и спокойно, как будто освободилась от многолетнего груза, давившего ее.

– А давайте чай пить с пирогом. Я знаю чудный рецепт пирога, который можно приготовить за полчаса. Я сейчас его приготовлю.

Сестры Томи находились в Петербурге почти неделю. Каждый день был заполнен изучением новых документов, найденных в анналах архивов Надеждой и Аленой. Как-то вечером Надежда вернулась с туго набитой компьютерной сумкой. Лицо ее светилось тем огнем радости, который обычен для людей творческих в предвкушении открытия.

– Дарья, Джейн, вы дома? – с порога крикнула девушка. – Я нашла, нашла кое-что, да нет, не кое-что, а что-то значительное, важное, недостающее в нашей цепочке.! – голос Нади был импульсивно-интригующим.

Сестры разом выбежали в прихожую, где Надежда заканчивала раздеваться. Их глаза горели восторженным удивлением.

– Надя, что тогда копаешься здесь, быстро в комнату, нет, давай на кухню. Дарья эклеры приготовила к чаю, да и чай сейчас вскипит. Подкрепимся сначала, а то мы не ужинали еще, тебя ждали. А ты нам расскажешь, что нашла, пока чай будем пить. Идет? – быстро проговорила Джейн.

– Идет, я тоже голодная. – моментально ответила Надя.

– Я была у мамы. Вы ведь знаете, что моя мама и Анастасия Хулева дружили. Так вот мама мне многое рассказала и показала ряд фотографий и документов, относящихся к их детским и юношеским годам. Получается очень интересная картина. – Надежда ела и говорила одновременно, будто боялась, что не успеет все рассказать.

– Надя, не тараторь. Прожуй сначала, а то мы не все понимаем, что ты говоришь – заметила Джейн.

– Извините, девочки, – улыбнулась Надя – И кушать хочется, и рассказать хочется тоже. А эклеры хороши, где ты их научилась готовить, Дарья? Мне казалось, что это наше изобретение. Наши русские женщины любят готовить их на праздники, да и в кулинариях эклеры обязательны в перечне продаваемых изделий. Я их с детства люблю.

Дарья удивленно посмотрела на Надю и со смехом проинформировала:

– Ну, во-первых, эклеры придумали французы еще в начале девятнадцатого века. А с выходом кулинарной книги «Boston Cooking School Cook Book», где в первые был дан рецепт этого пирожного, эклер завоевывает весь мир. Это во-вторых. И в-третьих, у нас в Штатах эклеры называют еще long john за его форму. А вообще, я рада, что тебе, Надя, понравились мои эклеры. Я их сама обожаю. Надя, можно я задам тебе вопрос? – закончила свою тираду Дарья.

– Задавай. Что тебя интересует?

– Почему ты раньше не расспрашивала свою мать? Ты могла еще месяц назад, когда только Владимир начал свое расследование, поговорить с мамой и узнать все.

Надя спокойно посмотрела на вопрошающую и тихо, но отчетливо произнесла:

– Моя мама очень интересный человек. Она ревнива ко всему, что касается ее прошлого. Есть такие люди, для которых прошлое – табу, особенно, если оно было не очень счастливым. Эти люди стараются никогда не трогать прошлое, не вспоминать, не тревожить, боясь, что оно будет давить на них. Мама моя – одна из них. Я не раз подходила к ней с просьбой рассказать об Анастасии, показать документы, фотографии, которые сохранились у нее. Но наталкивалась на стену.

– Хорошо, а как же тебе все-таки удалось раздобыть документы и информацию, Надя? – с удивлением спросила Дарья.

– Это целая история, девочки. Думаю, вам будет интересно узнать немного о моей маме, так как ее жизнь тесно переплетена с жизнью. Анастасии.

– Скорей-скорей рассказывай – разом воскликнули сестры Томи.

Три девушки прошли в гостиную, удобно уселись за овальным столом, на который Надя начала выкладывать из своей огромной сумки документы и фотографии. Дарья с Джейн с интересом следили за ней. Наконец Надежда произнесла: