А Райлен… он выглядел так, будто только что из бальной залы вышел, и запах парфюма чувствовался более чем отчётливо. Наверное, прав был отец, когда убеждал, что в сентиментальных романах всё преувеличивают…

— Ну что? Едем? — жизнерадостно спросила Мила.

— Конечно, — отозвался Райлен. Вот только глядел при этом почему-то на меня и улыбался как-то… совсем загадочно.

Стараясь побороть внезапный румянец, повернула лошадь. Хотела сразу пустить рысью, но брюнет неожиданно нагнал, пристроился рядом и держался при этом как человек, который совершенно не намерен торопиться. Впрочем, ночь ещё не наступила, значит торопиться и впрямь незачем — нормальные умертвия до темноты прячутся… Вот только мне ехать шагом было страшновато — вдруг встретим кого-нибудь из знакомых? Тогда сплетен точно не избежать…

— Госпожа Соули, что-то не так? — тихо спросил Райлен.

— Ну что вы, — в тон ответила я. Признаваться в своих страхах было стыдно.

— Мне показалось, вас что-то смущает.

О, Богиня, почему у него такой завораживающий голос?

— Нет, господин Райлен. Всё в порядке. Я… я просто боюсь, что мы можем опоздать…

Брюнет хмыкнул. Улыбка, озарявшая аристократичное лицо стала как будто шире.

— Умертвия не выносят дневного света, — терпеливо пояснил маг. — Они прячутся, потому что солнце разъедает кожу. Исключением являются только боевые умертвия, которые… — Райлен внезапно запнулся, а потом сказал: — Простите, госпожа Соули. Вам эти подробности, наверняка, неинтересны.

Ещё как интересны! — хотела воскликнуть я, но вовремя прикусила язык.

— Простите, — в голосе мага послышалось беспокойство. — Я не хотел напугать.

Я не выдержала, оглянулась на сестёр. Близняшки отставали на три корпуса и сильно напоминали отъевшихся к зиме бурундуков — дулись жутко. Разговор наш, конечно, не слышали…

— Ну что вы, господин Райлен, — я вновь перевела взгляд на брюнета. — Я ничуть не испугалась.

— Вы побледнели.

— Вам показалось.

— Госпожа Соули, — Райлен снова улыбался, и от его улыбки сердце почему-то начинало спотыкаться. — Госпожа Соули, прошу, не нужно…

— Что не нужно?

— Делать вид, будто вам интересен разговор про умертвия. Я ценю вашу вежливость, но она излишня. Поверьте, магия — не единственная тема, которую можем обсудить. К обоюдному удовольствию, разумеется…

Я совсем засмущалась. Просто слово "удовольствие" в его устах звучало как-то… волнительно.

— И всё-таки я хочу знать про умертвия. Боевые они… они опаснее обычных, да?

— Конечно, — помолчав, сказал брюнет. — Несравнимо опаснее. Если вам и впрямь интересно… — я спешно кивнула, а Райлен хмыкнул и продолжил: — Вам, конечно, известно, что после смерти душа покидает тело и уплывает в загробный мир. Такие души мы называем упокоенными. Но не всякая душа способна, как бы это сказать… поверить, что пора уходить, да и не всех в загробный мир пускают. Души, которые остались на земле мы зовём неупокоенными, обычно они бродят рядом с местом, где захоронено физическое тело. И порой им удаётся снова в это тело вселиться. Вот тогда появляется умертвие. — И уточнил: — Обычное умертвие.

По спине зазмеился страх, пальцы сильней сжали повод, но я нашла в себе силы пискнуть:

— А… боевое как появляется?

— Любите страшные истории? — дружелюбно поинтересовался Райлен.

— Очень! — не моргнув соврала я.

Опять хмыкнул, но улыбаться не перестал.

— В этом случае душа возвращается в тело не случайно, а по призыву мага. Слышали про некромантию?

О, Богиня! Слово это, конечно, слышала, но что оно означает никто никогда не пояснял, потому что оно… оно ругательное и вообще.

— Это запрещённое искусство, — озвучил мои страхи Райлен. — Так вот, маг заставляет душу вернуться в тело и подчиняет себе. Обычно с помощью зелья. В такие зелья часто добавляют дополнительные ингредиенты, которые обеспечивают переносимость солнечного света и частичный иммунитет к магии.

Я нервно сглотнула, переспросила:

— Иммунитет?

— Да. То есть — способность к сопротивлению. Правда, она недолго длится, потому что достигается мобилизацией скрытых ресурсов организма. Увы, этот ресурс заложен в костях, так что… гасить заряды магии умеют даже хрупкие с виду скелеты.

О, Богиня!

— Сопротивляются магии? Они поэтому опасней обычных?

— В том числе. Уровень сопротивляемости зависит от дозы зелья и его концентрации, — продолжал Райлен. После этой фразы заподозрила, что маг нарочно сыплет умными словами и терминами. — Сверх-концентрированный раствор обеспечивает стабильный иммунитет на срок до двух суток. Но это мелочь, в сравнении с другим…

— С чем? — холодея от ужаса, пролепетала я.

— Боевые умертвия почти разумны, то есть они понимают, что именно происходит. Могут просчитывать ходы противника и бороться за выживание. Там, где обычное умертвие бездумно полезет на рожон, боевое отступит, дождётся более выгодного момента и нападёт снова. Оно так же способно преследовать врага, с которым вступило в поединок.

Мы как раз проезжали поворот к поместью. Я невольно поёжилась, представив на мгновенье, что умертвие выбралось из хрупкой тюрьмы и… О, Богиня!

— Госпожа Соули? — осторожно позвал маг.

— А… А нам дальше! — махнула рукой. — Там будет узкая, но вполне удобная тропинка, она как раз выходит к нашему парку. А от парка до кладбища всего ничего…

Насчёт удобства я, разумеется, погорячилась — тропинка идёт по кромке пашни. Ну и о том, что в результате сделаем неимоверный крюк, умолчала. Зато никаких лишних глаз, по крайней мере с наступлением сумерек — днём путь неплохо просматривается из соседнего поместья.