Джош взял бокал и отпил глоток вина. Сэлли на секунду колебалась, стараясь отогнать навязчивую мысль о Кэрин, потом ответила холодным тоном:

— Если я найду покупателя, я, наверное, продам портрет. Начинающий художник не может позволить себе быть сентиментальным... особенно, — добавила она, глядя ему прямо в глаза, — когда у него неожиданно отняли возможность зарабатывать себе на хлеб. — Пропади пропадом это идиотское перемирие, вдруг подумала Сэлли. Он один виноват во всех моих проблемах!

Джош продолжал внимательно смотреть на нее.

— Но ты же хочешь именно этого. Стать художником-профессионалом!

Нет, он непробиваем! Его ничем не удивишь! Он даже не моргнул своими черными глазищами.

Сэлли не знала, как реагировать на это: то ли злиться на него, то ли восхищаться им. Она спокойно ответила ему:

— Да, конечно, ты прав!

— Ты же всегда мечтала именно об этом. По крайней мере, мне так казалось. Я считаю, что тебе не следует тратить время на ерунду.

— Ты хочешь сказать, что оказал мне услугу, забрав у меня магазинчик? — Сэлли была просто вне себя. От ярости ее глаза стали еще зеленее. — Ты, наверное, считаешь, что я должна быть тебе благодарна по гроб жизни?

— Думаю, да. — Он еще смеет издеваться над ней. — Пройдут годы, и ты все поймешь.

У Сэлли не нашлось ответа. Его наглости нет предела. Сказать такое мог только бесчувственный, злобный, черствый тип.

— Я всегда удивлялся, почему ты решила открыть этот магазинчик? — добавил Джош.

— Ты удивлялся? Ты же сам говорил, что идея была неплохой. — Сэлли обожгла его взглядом. — Или, может, это тоже ложь?

Джош откинулся в кресле.

— Нет, это не ложь! Мне нравилась твоя идея, но она все равно удивила меня. Такой предусмотрительности я мог ждать от кого угодно, только не от тебя. — Он снова улыбнулся. — Мне казалось, что Сэлли, которую я знаю, гораздо храбрее.

Сэлли лишилась дара речи. Да, она действительно хотела подстраховаться. Она понимала это, когда открывала магазин. Но у нее были на то свои причины. Она пристально посмотрела на Джоша.

— Я не была готова полностью отдаться творчеству, когда закончила школу. Я еще старалась определить свой стиль, направление. Я понимала, что мне нужно некоторое время...

Джош внимательно слушал ее. Сэлли продолжала, хотя ей казалось, что ему это было неинтересно.

— Кроме того, мне казалось, что в лавке я смогу продавать свои вещи, когда они у меня будут готовы, в случае, если я захочу их продать. И постепенно, может, мне удалось бы превратить лавку в собственную галерею.

— И чтобы Клив занимался их продажей?

— Ну, разумеется!

Сэлли не понравилось, что он так внезапно заговорил о Кливе. Может, в ней говорит чувство вины? Она вдруг вспомнила все. Ведь Клив совершенно испарился из ее памяти. И этот чудесный вечер, который она проводит с Джошем, теперь показался ей каким-то ненастоящим. Ей необходимо избавиться от этого ощущения и вернуться к реальности.

Сэлли с трудом оторвалась от своих невеселых мыслей и продолжила:

— Мы решили, что со временем я перестану заниматься делами и буду только рисовать, а Клив отвечать за все, связанное с магазином, с торговлей.

— Понимаю, великолепная идея! — Джош кивнул головой, потом долго-долго смотрел на нее.

— Тебе не нужен Клив, чтобы продавать собственные картины. Мне кажется, ты можешь это делать и сама.

Сэлли специально, не стала ему отвечать. Может, он пытается успокоить свою совесть, стараясь убедить и себя и ее, что, отобрав у нее магазин, он только оказывает ей услугу? Хотя зачем ему это? Он желает навредить ей. Он считает ее обманщицей, хитрой лгуньей и, наконец, преступницей.

У нее сжалось сердце от обиды и боли. Она сразу же вернулась к печальной действительности. Это было как ушат ледяной воды, опрокинутый на голову. Сэлли постаралась не показывать это, призвав на помощь возмущение и злость.

— Чего бы я ни достигла, я достигну не благодаря, а вопреки тебе. Поэтому, если ты не против, я не стану обсуждать с тобой мои проблемы. Тебе они не интересны и меня это полностью устраивает.

Как раз в этот момент к ним подошел официант, чтобы убрать остатки ужина. Сэлли сидела красная с сильно бьющимся сердцем. Она вздохнула с облегчением, когда их прервали. Этот резкий переход к реальности расстроил ее больше, чем ей хотелось бы.

— Будешь десерт? — спокойно спросил Джош.

Казалось, он не обратил никакого внимания на ее выпад. А почему, собственно, он должен обращать на это внимание? Она права. Ему на все наплевать.