Никки почти уже пришла в себя, когда стюардесса попросила ее выключить айпод.

Никки повиновалась, но без большой охоты.

Огромный могучий А380 добрался до конца взлетной полосы и на секунду замер, прежде чем подняться в воздух.

— Взлетаем, — предупредил командир экипажа.

Моторы заработали еще мощнее, и, перед тем как махина должна была оторваться от земли, вибрация передалась и взлетной полосе.

Никки ощутила эту вибрацию и была на грани срыва.

Она не могла отнестись к полету пятисоттонного чудовища как к чему-то совершенно естественному. Клаустрофобией она не страдала, но болезненно реагировала на необходимость провести связанной и неподвижной семь или восемь часов. Подобное положение порождало в ней тревогу, которая постепенно превращалась в тоску и могла завершиться паникой.

К тому же сейчас, когда она оказалась в самолете, у нее возникло ощущение, что она попала в ловушку, что она больше не владеет ситуацией. Она привыкла рассчитывать только на саму себя, и ей было нелегко доверить свою жизнь невидимому и неизвестному летчику.

На последнем сантиметре полосы металлический монстр с трудом оторвал от земли свое мощное тело. Встревоженная, дрожащая, Никки замерла в кресле и не пошевелилась до тех пор, пока самолет не набрал положенной высоты. Как только было разрешено, она снова включила плеер, завернулась в плед, и не прошло десяти минут, как Никки крепко-крепко спала.

Себастьян, почувствовав, что Никки спит, повернулся к ней, выключил фонарик, который светил ей в лицо, уменьшил мощность кондиционера, боясь, как бы она не замерзла.

Он не ожидал, что будет долго-долго смотреть на спящую. Она выглядит такой хрупкой, а ведь сегодня днем вступила в яростную борьбу, защищая и его, и свою собственную жизнь. Стюард предложил напитки. Себастьян одним глотком выпил свою водку со льдом и попросил еще одну порцию. Глаза у него резало от усталости, тупая боль по-прежнему давила на затылок, вызывая ощущение, что голову сзади взяли в тиски.

Он стал массировать виски, надеясь умерить боль. Пытался замедлить лихорадочную какофонию мыслей и отыскать смысл в этой абсурдной ситуации. Навстречу каким опасностям они летят? С каким врагом вступили в борьбу? Почему такую ярость у этих неведомых людей вызывает Джереми? Почему он сам поддался безумию и ничего не сообщил полиции? Обязательно ли их приключения закончатся тюрьмой?

Последние двенадцать часов были самыми тяжкими в его жизни. И самыми непредсказуемыми. Он, который всегда заранее скрупулезно планировал свою жизнь, входя в самые мельчайшие детали, искореняя любую случайность, с маниакальным упорством цепляясь за размеренную житейскую колею, оказался вовлеченным в стихию неведомого.

Днем он обнаружил изуродованный труп, потом дрался, стоя в луже крови, перерезал горло великану, который был вдвое выше его ростом… А вечером летит в Европу с женщиной, которую поклялся вычеркнуть из своей жизни.

Себастьян снял ботинки, вытянул ноги, закрыл глаза, но слишком большое возбуждение мешало погрузиться в сон. Он видел то бойню с лужами крови и трупами, то бегущего Джереми, которого хватают два урода… Однако мало-помалу усталость и мерный рокот моторов стали брать свое, обволакивая лихорадочно работающий мозг пеленой анестезирующего забвения. Кошмарные картинки стали меркнуть, расплываться. Пытаясь распутать кровавый ком событий минувшего дня, Себастьян невольно вернулся в прошлое, к той минуте, когда он увидел Никки в первый раз.

Их встреча-стычка не должна была иметь последствий.

Встреча, которая произошла семнадцать лет назад.

24 декабря.

В Нью-Йорке.

За несколько часов до Рождества…

«Почему же я заранее не позаботился о подарках?!»

«Мэйсис» не просто суперуниверсам, это целый городской квартал, расположившийся между Бродвеем и Седьмой авеню. И 24 декабря «этот самый большой в мире магазин» был набит битком. Снег, который валил с утра, не разубедил туристов и ньюйоркцев в необходимости срочно купить подарки к Рождеству. В холле под гигантской елкой хор распевал рождественские гимны, а покупатели и зеваки толпились перед эскалаторами, торопясь разбежаться по десяти этажам прославленного магазина. Одежда, косметика, часы, украшения, книги, игрушки — в этом храме потребления любой охотник мог отыскать добычу на свой вкус.

«А меня-то как сюда занесло?»

Мальчуган с горящими глазами на бегу врезался в меня, бабуля отдавила ногу, от обилия народа голова шла кругом. Зря, зря я вступил на враждебную территорию! Я хотел обойти ее стороной, но что поделаешь? Разве можно прийти на Рождество к родителям без подарков? Так что же подарить маме? Ума не приложу! Может быть, шелковую косынку? Или в прошлом году я уже дарил ей косынку? Тогда сумочку. Ну и цены у этих сумочек. Сумасшедший дом! Тогда духи! Какие же выбрать?

С отцом куда проще. У нас с ним негласный взаимовыгодный договор. В четный год он получает в подарок коробку сигар, в нечетный имеет право на бутылку коньяку.

Я вздохнул и оглядел людей вокруг себя, чувствуя себя одиноким чужаком среди множества целеустремленных охотников. Продавщица-недотепа чуть было не надушила меня женскими духами, и я едва сдержался, чтобы не выругать ее. Неудивительно, что терпение у меня лопнуло, я схватил с полки первый попавшийся флакон и отправился к ближайшей кассе.