5. Не смог выполнить приказ Россманна и присоединиться к нему.

6. Потерял ориентировку.

7. Потерял свой самолет, не причинив никакого вреда против нику.

В заключение майор фон Бонин объявил, что за все эти нарушения Хартманн в качестве наказания должен будет проработать три дня рядовым механиком. И Эрих провел следующие три дня на земле, работая, по его словам, «не разгибая спины», вместе с механиками и оружейниками. Это было не очень славное начало для будущего кавалера Бриллиантов и лучшего аса Люфтваффе.

Хартманн выполнил еще несколько боевых вылетов в паре с Россманном, каждый раз учась у него чему-то новому. Россманн был ранен в руку и потому не мог на равных с остальными асами участвовать в маневренных воздушных боях. Чтобы компенсировать свой «недостаток», изобретательный Россманн использовал в бою собственную тактику, которая, по мнению Хартманна, была гораздо лучше, чем утомительная и рискованная «карусель».

Россманн был летчиком, летавшим головой и отдававшим предпочтение внезапным атакам. Эрих видел, как тот выжидает, прежде чем атаковать. Увидев противника, он мгновенно оценивал ситуацию и атаковал, только если считал, что добьется успеха. Хартманн был полностью уверен в правильности такой тактики, и впоследствии именно она стала его главным оружием.

Летая с Россманом, Эрих смог избавиться и от главного недостат ка всех новичков – неспособности видеть в бою другие самолеты. Хартманн так описывал это: «Слепота в бою может все спутать. Ведущий по радио говорит: „Пять неизвестных самолетов на один час“. Ты смотришь в том направлении, обшариваешь глазами все небо, но ничего не видишь. В это трудно поверить, но это так, пока не наберешься опыта.

Постепенно ты начинаешь все видеть и чувствовать, управление самолетом больше не отвлекает тебя от происходящего вокруг. Твои чувства будто обостряются, и ты уже видишь вражеский самолет одновременно со своим ведущим. Но если человек, с которым летаешь, не дает тебе возможности выработать это качество, без которого нельзя стать истребителем, то тебя обязательно собьют.

Такое в ходе войны происходило не раз. Оставалось все меньше командиров, которые могли бы позаботиться о молодых пилотах, особенно после 1943 г., когда они попадали на фронт, пройдя только часть того обучения, которое прошел я сам.

В эскадрах встречались разные типы людей. Мы имели множество летчиков-истребителей, которые говорили: «Я добиваюсь побед, и мне безразлично, что при этом происходит с моим ведомым».

Для молодого неопытного пилота оторваться от своего ведущего в первом же боевом вылете или потерять его, так же как и получить ведущего, которому все равно, что с тобой будет, – это ошеломляющее испытание. Неопытность – это источник паники, а паника – мать всех ошибок.

Если бы я получил другого ведущего, не обладавшего качествами Россманна, моя судьба сложилась бы по-иному. Я получил бы другие навыки и, вероятно, не смог бы продержаться так долго. Неопытного пилота важно, прежде всего, научить тому, что поможет ему вы жить, и он затем сам разовьет свои способности, чтобы быть наравне со своими новыми товарищами.

Когда я стал командиром звена, а позднее и командиром эскадрильи и группы, я делал все, что было в моих силах, чтобы научить новичков всему важному в первых же вылетах. Я сделал это правилом своей жизни после своих полетов с Россманом. Я был мальчишкой, слепым, как маленький котенок.

Предположим, что я получил бы грубого и беспощадного ведущего, а таких было множество. Я ужасаюсь тому, что могло бы со мной случиться, если бы не успокаивающее присутствие Россманна. Он не только провел меня через этот критический период, но и научил так тике внезапных атак, без которых, уверен, я стал бы еще одним «пилотажником», и то при том, если бы меня самого раньше не сбили».

Незадолго перед полуднем 5 ноября в воздух по тревоге были подняты четыре Bf109G из 7./JG52. Хартманн, для которого это был девятнадцатый боевой вылет, летел в паре с адъютантом группы обер-лейтенантом Рудольфом Трепте. На этот раз зрение его не под вело, и восточнее Дигоры он первым увидел противника. Это были восемнадцать Ил2 из 7го Гв. ШАП и десять прикрывавших их ЛаГГ3. Разделившись на две пары, немецкие пилоты заняли позицию для атаки сзади-сверху. Их главной задачей было не дать штурмовикам обстрелять немецкую колонну.

В крутом пикировании «Мессершмитты» прорвались сквозь истребительное прикрытие. Выровняв самолет на высоте около 50 метров, Хартманн атаковал крайний левый «Ил». Быстро сблизившись с ним, он с дистанции 100 метров открыл по нему огонь. Он видел, как 20-мм снаряды и пули попадали в цель. Но они все отскакивали от брони штурмовика!

Видя это, молодой пилот вспомнил, что ему рассказывал Альфред Гриславски об этом русском «летающем танке» и о том, как надо его сбивать. И он решил на практике испытать метод Гриславски. «Попробуй, Эрих, попробуй!» – кричал он сам себе, перекрывая шум двигателя и грохот пушки.

Хартманн отвернул в сторону и выполнил новый заход. На этот раз он атаковал Ил2 снизу, чтобы попытаться попасть в его масло радиатор. Теперь он открыл огонь уже с расстояния около 60 метров. Эта тактика принесла успех, сначала из маслорадиатора появился дым, а затем и длинные языки пламени. Подбитый штурмовик вы шел из боевого порядка и со снижением пошел на восток. Хартманн последовал за ним, почти до предела убрав газ. Неожиданно под крылом Ил2 мелькнула вспышка, и раздался взрыв.

Обломки штурмовика полетели в «Мессершмитт» Хартманна, летевший следом. Он мгновенно отвернул в сторону, но было уже поздно. Под капотом двигателя раздался глухой взрыв, за истребителем потянулся дымный шлейф. Дым из моторного отсека начал заполнять кабину. У пилота не оставалось другого выбора, как сесть «на брюхо». Когда поднятая туча пыли рассеялась, Эрих успел увидеть, как подбитый им Ил2 врезался в землю и взорвался в паре километров к востоку.