— Ты сегодня выступаешь? — спросил он, разом покончив с вопросом, узнал ли он меня.

— Нет, — солгала я.

— Жаль, — сказал он. — Я собирался снова попросить тебя насчет приватного танца.

Женщина, стоявшая рядом с нами на платформе, окинула нас быстрым взглядом и уткнулась в рекламу кофе на дальней стене.

— Тебя вряд ли впустят туда, Ян.

Голос его повысился на полтона:

— И кому я этим обязан? Сука наглая!

— Что ты сказал?

— Сказал, что ты наглая сука! — Последние два слова он выкрикнул во весь голос.

Люди на платформе то оглядывались, то делали вид, будто смотрят в другую сторону, однако вмешиваться, разумеется, никто не стал. Он мог полезть мне под юбку, и никто не сдвинулся бы с места.

Нас обдало порывом ветра из туннеля. Я развернулась и пошла прочь, но он (я к этому была готова) поплелся за мной. Пришлось расталкивать пассажиров, пытавшихся влезть в набитую электричку.

— Куда пошла, бля! — орал он мне поверх людских голов.

Я не отвечала. Я решила вернуться домой на такси. Туда-то он за мной увязаться не сможет. Мне представилось, каково это будет, оказаться с ним в поезде, почувствовать, как в мою задницу упрется его жалкий набухший член.

«Лучше умереть, — твердила я про себя. — Лучше умереть».

Однако у выхода из метро ни одного такси не обнаружилось. Начинался дождь, и прохожие спешили мимо, не обращая внимания на засранца, который, стоя вплотную ко мне, орал что-то про суку самовлюбленную.

— Тебя давно пора проучить! — блеял он.

— Оставь меня в покое, — сказала я. — Правда, Ян, ступай-ка обратно в паб. Это уже ни в какие ворота не лезет.

Мои увещевания не помогли, скорее еще больше его обозлили.

— Слушай, — заявил он. — Ты подрабатываешь на стороне. Этого достаточно, чтобы тебя уволить. Я мог бы сообщить кому следует.

— Мог бы, мог бы. А как ты объяснишь, откуда тебе это стало известно?

Это озадачило его, но он сразу же оправился:

— Никаких объяснений не потребуется. Если спросят, скажу, что получил информацию.

— На основании слухов сотрудника уволить нельзя. И знаешь что? Мне по-любому наплевать. Расскажешь кому-нибудь, где я работаю, — жизни рад не будешь, ясно? Твоя жена знает, где ты провел вечер? Думаешь, она развеселится, узнав об этом?

Я здорово обозлилась и уже почти кричала, и вот тут люди начали оборачиваться. К счастью, как раз в этот момент показалось такси с горящим огоньком, и я замахала руками и даже выскочила на проезжую часть, чтобы вынудить его остановиться. Я запрыгнула на пассажирское сиденье и попросила водителя ехать быстрее, просто вперед, но, пожалуйста, побыстрее. Данкерли ухватился за ручку дверцы, но водитель нажал на газ, и ему пришлось разжать руку.

В такси я заплакала. Он напугал меня, этот подонок: окажись мы в безлюдном месте, на что бы он решился? Пустил бы в ход силу? Заломал бы меня?

— Ты как, лапонька? — посочувствовал таксист.

— Все нормально, — всхлипывала я. — Спасибо.

Он доставил меня домой. Пришлось отдать ему тридцать фунтов из моих сбережений. Денег у меня к тому времени было много, но то обстоятельство, что пришлось запустить руку в лодочный фонд, привело меня в ярость.

К тому же я понимала, что мне еще предстоит столкнуться с Данкерли. Лучше не станет, будет только хуже. Он сумеет отравить мне каждый рабочий день, и так до тех пор, пока я сама не уволюсь. Денег все еще не хватало. Требовалось заработать достаточно, чтобы уволиться, и поскорее.

Я резко очнулась, сердце колотилось, а отчего — я сама толком не понимала.

Сев в постели, я отодвинулась к краю, подальше от светового люка, хотя за ним было темно, сплошь серые тучи. Рано еще просыпаться.

Что-то меня разбудило, но что? Я напрягала слух, но, кроме тихого покачивания лодки, кроме шума воды, не слышала ничего. Разве что вдали какой-то звук — автомобиль, вероятно?

И вдруг — прямо над головой. На крыше каюты. Я замерла, вслушиваясь изо всех сил, сердце колотилось в панике. Оба мобильных телефона — и мой, и Дилана — остались в столовой. Толку-то от них там. А если мне понадобится позвонить? Завтра прихвачу их с собой в постель…

В прямоугольнике люка на фоне серого неба проступил силуэт человека.

Я резко втянула в себя воздух и отползла еще дальше в угол. Отсюда мне был виден только черный абрис в сером поле. Он двигался, пытался заглянуть в спальную каюту. Послышался голос, недостаточно внятный, чтобы разобрать слова, на палубе раздались шаги. Мгновение — и в дверях каюты возникла чья-то фигура.

Я хотела крикнуть, но было уже поздно. Он увидел меня в моем углу, подскочил, схватил подушку и зажал ею мне рот. Так резко, что я врезалась головой в стену позади кровати, из глаз посыпались искры. В следующее мгновение я уже брыкалась и извивалась, отбиваясь изо всех сил.