При виде меня Джим вернул чайник на плиту.

— Доброе утро, — сказал он.

— И тебе доброе. — Я подалась к нему, поцеловала в скулу-.

От него пахло теплом и вчерашним лосьоном после бритья. Я взяла кухонное полотенце, висевшее на дверце духовки, вытерла сполоснутые Джимом чашки и составила их в шкаф. Я чувствовала себя такой домашней, такой хозяйственной, через окна в потолке струилось солнце, опускались столбы тепла и света. До чего же хорошо на борту! Даже деревянная палуба прогрелась, приятно ступать босыми ногами.

Джим налил мне кофе, поставил кружку на стол.

— Душ бы принять, — сказал он.

— Сходи в кабинку возле главного здания.

— Возле офиса?

— Да, там есть душевая. Вполне чистая, хорошая. Уж во всяком случае лучше, чем поливаться здесь из шланга.

— Все равно придется ехать домой. Нужно переодеться, во второй половине дня мне снова на работу.

— А! Ладно.

Он смотрел прямо на меня, разгадать выражение его темных глаз я не могла.

— Что ты? — спросила я, думая, уж не обидела ли его чем.

— Не хочу уезжать.

Я улыбнулась, поцеловала его. Его подбородок стал колючим от двухдневной щетины.

— Я тоже не хочу отпускать тебя.

— А если… — проговорил он, касаясь губами моей шеи и запустив руки мне под топ, — а если я сейчас быстренько сбегаю в душ, а по дороге на работу заскочу домой и тогда уж переоденусь?

Я издала звук, который вполне можно было принять за согласие, во всяком случае, Джим этим удовлетворился. Когда он отпустил меня, я принесла ему чистое полотенце и гель для душа. Он взял их и двинулся по ступенькам в рубку.

— Пойти с тобой? — предложила я.

— Разве что и мыться будешь со мной, — откликнулся он.

На том я его и отпустила.

Сама я вернулась в спальню, застелила постель, расправив сбившееся одеяло и перемятую простыню. Открыла световой люк, чтобы впустить свежий воздух, и как раз начала чистить зубы, как услышала жужжание. Так, с щеткой во рту, я перешла в салон. Здесь жужжание раздавалось громче.

На диване в столовой нише жужжал и моргал экраном мобильный телефон, включенный на вибрирующий режим. Я взяла его и чуть было не ответила, но телефон оказался не моим. Телефон был Джима.

Я уставилась на дисплей: там высветился номер, звонивший был обозначен просто буквой «Д». На столе грудой валялись всякие бумаги, конверты, расписки. Из кружки с отбитой ручкой, стоявшей на полке, я достала карандаш и записала номер на обороте выписки с кредитной карты. Едва успела — и телефон перестал жужжать.

«Один пропущенный вызов».

Я вернула телефон на диван, пожевала в задумчивости зубную щетку. Вернулась в свою необустроенную ванную и прополоскала рот. Поймала собственный взгляд в зеркале над раковиной. Сердце колотилось.

В спальне я отыскала промокшие накануне джинсы, вытащила из них мобильник, оставленный Диланом. Открыла контакты, ГАРЛАНД. Сравнила номер с тем, который только что записала на обороте выписки с кредитной карты.

Я взбежала по трапу в рубку и посмотрела в сторону офисного здания. Никого. Марина пуста, суда купаются в солнечном свете. Дверь в душевую из рубки не была видна, однако на улице Джима я не увидела.

Вернувшись в каюту, я взяла телефон Джима. Он не был запаролен.

«Один пропущенный вызов».

Я продралась сквозь незнакомое меню. История вызовов? Вот они — пропущенные звонки. И среди них последний номер, тот, который я узнала.

Нажав иконку, похожую на телефонную трубку, я услышала гудки: вызов прошел. А затем:

— Да?

Я замерла на месте, прижав к уху телефон. Достаточно ли одного «да», чтобы удостовериться.

— Дилан?

— Кто это?

Это был он, короткого вопроса хватило, чтобы рассеять все сомнения.

— Это я.

На том конце — молчание. Не хватало еще, чтобы он повторил «Кто?», но этого Дилан не сделал. Он узнал мой голос, как я узнала его.

— Где Джим? — спросил он.

— Погоди! Откуда ты знаешь Джима? И почему твой телефон все время выключен? Где ты, черт побери? И что мне делать с этим… с этим свертком, который ты оставил на хранение?

Поверх гула на линии я услышала тяжкий вздох.

— Ты же обещала, что будешь мне доверять, — напомнил он.

— Какое, на хрен, доверять, если ты никогда не берешь трубку? Сюда заявились какие-то люди. Связали меня.

Он немного помолчал, прежде чем ответить. Возможно, уже знал об этом. Он же тусовался с Никсом и прочими, был в курсе всего, что затевал Фиц. И все же решил притвориться дурачком: