Макар бегом вернулся в комнату. Полицейской машины отсюда было не разглядеть, только с балкона, но синеватые отблески на мокрых деревьях ясно говорили, что она по-прежнему стоит у лестницы. Наверное, ждут второй экипаж.

Присев на корточки перед вывернутыми ящиками стола, он стал торопливо рыться в куче. Замелькали какие-то платежки, иностранные монетки, флешки, зарядники для телефонов. Ключей нашлось не меньше десятка. Собрав их, он вновь выскочил в коридор.

Один ключ, второй, третий… ничего не подходит… пятый по счету ключ застрял в ячейке. Паникуя, Макар дернул его, оцарапал палец и хотел отбросить, но внезапно понял, что вставлял ключ не той стороной. Попытался еще раз, задыхаясь от безнадежности, зная уже, что не получится, что застрял он тут навсегда…

Ключ подошел. Провернулся один раз, второй. Задыхаясь, Макар выскочил на площадку. Дверь за его спиной захлопнулась от сквозняка. Тугая волна воздуха пошла гулять по этажам, и где-то наверху, в бесконечности дома, грустно звякнуло стекло в расшатанной раме.

Макар обернулся. На двери была табличка с цифрой 21. Не теряя времени, он метнулся к лестнице. Пробежал несколько ступенек – и услышал снизу чей-то азартный крик:

– Петров! Карауль у лифта! Остальные за мной!

– А как он хоть выглядит?

– Молодой парень. Красная куртка!

Макар заметался. Первой мыслью было бежать на верхний этаж, но что это глобально решает, когда у лифта караулят и от подъездной двери он отрезан? Ну будет чуть больше времени и все! Оставалось надеяться на чудо. Например, что попадется еще какой-то парень в красной куртке, которого схватят вместо него, и, пока будут разбираться, он проскочит.

«Надо все выбросить… К эльбам куртку, все барахло туда же! Если найдут чего из квартиры – не открутишься!»

Дергая молнию куртки, в спешке выворачивая рукава и карманы, Макар вспомнил о стеклышке, которое подобрал в коридоре. Выдернул его, хотел отшвырнуть, но оно качнулось на цепочке и прилипло к его левому глазу, как монокль. Длины цепочки как раз хватило, чтобы дотянуться до глаза, потому что Макар, прислушиваясь к шагам с лестницы, сильно наклонился вперед.

Он испугался и, схватившись за цепочку, попытался отбросить монокль. Сразу это не вышло, и он метнулся в глубь площадки, все к той же злосчастной 21-й квартире. Осознав ошибку, дернулся назад. Все, поздно! Время потеряно!

Куртку сорвал, но затолкать ее было некуда. Лихорадочно ища хоть что-то подходящее, Макар шарил глазами по глухой стене слева от квартиры. Может, шкаф какой-то электрический или хоть что-то. Внезапно обнаружил в стене… еще одну дверь. Машинально пробежал мимо, вернулся и недоверчиво убедился, что да, дверь. Вот только видел он ее почему-то только левым глазом с прилипшим к нему задымленным стеклышком. Правый глаз не видел ровным счетом ничего. В этом Макар убедился, на миг закрыв стеклышко ладонью.

Ну и дела! Если это можно назвать дверью. Казалось, ребенок, дурачась, нацарапал ее гвоздем по краске. Процарапал подробно, старательно, но что это меняет, если дверь нарисованная? Шаги преследователей грохотали уже совсем близко. Было слышно, как они тяжело дышат. Привыкли на машинах ездить, спортсмены! Ничего, теперь на нем отыграются за свою беготню, когда поймают.

Сам не зная зачем, в полном отчаянии Макар грудью бросился на нарисованную дверь. Стена порвалась как бумага, и – он провалился куда-то.

Упал. Ударился коленями и локтями. Вскочил и осознал, что находится непонятно где. Почему-то здесь было влажно. Белый коридор дугой уходил влево, закругляясь вместе с портретами улыбающихся людей спортивного вида. Откуда-то доносились голоса, усиленные гулким эхом.

Макар повернулся. Там, откуда он, как ему казалось, свалился, была глухая стена, выложенная бежевым кафелем. Он осторожно ощупал ее. Кафель был холодный и на вид более чем реальный. Кафель и кафель. За ним никто не гнался. Никакой погони, никаких преследователей. Макар вытащил стеклышко из глаза и сунул его в карман.

Потом быстро зашагал по коридору в сторону, противоположную громким голосам. Мало ли, что там! Лучше оказаться подальше. Чем глубже он уходил в коридор, тем значительнее становились портреты. Несерьезные белозубые спортсмены исчезли. Теперь это были военные в морской форме, часто пожилые и очень серьезные.

Охранник тоже был немолодой, с котлетной бородкой, как у постаревшего мушкетера Портоса. Он сидел перед монитором, на котором дробно отображалась автостоянка, и бережно раскладывал разрезанный огурчик между двумя кусками черного хлеба.