— Надо бы меч взять, — прошептал один из заговорщиков.

— Потом, — в лад ему ответил второй. — Не ровен час проснется. Главное — барона оглушить. С прочими управимся.

Они неслышно прокрались в шатер. На лежанке, укрывшись длинным походным плащом, лежал двухметровый гигант. В изголовье торчала рукоять меча. Михельс потянулся за ней, но тут же отдернул руку, получив увесистый тумак от приятеля.

— Нет, договорились же!

Пират со вздохом оставил оружие, размахнулся и обрушил набитый песком колпак на голову спящего.

— Вот так. И не дернулся.

— Где тут золото? — сразу же засуетился Гедике. — Здесь несколько бочонков. Вот этот.

Михельс поддел крышку черешком ложки. Вспышка! Оглушительный грохот потряс шатер. Вернее, сам шатер сдуло как ветром. Контуженные пираты трясли головами, пытаясь восстановить целостность восприятия окружающего мира.

— Зажгите факелы, — раздался чуть в стороне насмешливый голос Мишеля Дюнуара. — С добрым утром, господа!

В тумане вспыхнули огни, и к месту, где только что стояла палатка, в сопровождении дюжины свирепых воинов в волчьих шапках вышел сам хозяин «апартаментов».

— Я вижу, джентльмены, у нас есть повод серьезно поговорить. Гедике Михельс, ваш дурной нрав известен всякому на сотню миль от берегов Северного и Балтийского морей. Но вы, магистр! Вы же учились в Оксфорде!

Вигбольд опустил голову.

— Вы что же, решили, что кто-то из ваших, с позволения сказать, клиентов заказал привезти вас для расправы?

— Император Мануил, — хмуро ответил выпускник Оксфорда.

— Ну, хоть не тибетский далай-лама. И на том спасибо, — насмешливо хмыкнул Мишель. — Успокойтесь. У меня на вас другие планы. В ближайшее время вы будете переправлены в крымскую Готию. Этот край заселяют выходцы из знакомого вам Готланда. Так что язык похож, разберетесь. Для вас генуэзские мастера строят десять превосходных каракк. Экипажи уже набираются. Ближайшая задача — сделать так, чтобы ни один османский корабль не осмеливался покинуть порт. Вся добыча ваша, я не претендую ни на что.

— Здесь какой-то подвох? — настороженно спросил магистр.

— Если вы исполните все так, как я вам велю, вы или погибнете, или станете богатыми и знатными людьми. Если вы, как сейчас, решите демонстрировать мне свою глупость, погибнете непременно. Как вы только что убедились, все, что вы можете придумать, мне известно на три шага вперед. Не пытайтесь меня обмануть. Это невозможно. Так же, как невозможно обмануть смерть.

Король Владислав II Польский хмуро смотрел в окно. Во двор Вавельского замка на великолепном гнедом жеребце въезжал незнакомый рыцарь. Монарх изучающим взглядом осматривал неведомого гостя. Золотой дракон на алой попоне и щите рыцаря ни о чем не говорил государю. Ни среди поляков, ни среди тевтонцев, ни уж тем паче на родине, в Литве, таким гербом никто не пользовался. За рыцарем следовали три дюжины всадников в характерных одеждах, какие носили только липики-татары, состоявшие на службе его двоюродного брата Витовта.

— Кого это ко мне занесло, — поморщился король.

Точно подслушав его мысли, в зал вошел поручник дворцового подкомория:

— Мой государь! К вам от великого князя Витовта прибыл некий барон де Катенвиль с посланием.

— Что еще нужно моему дорогому братцу? — нахмурился монарх. — Ладно, пусть войдет.

Спустя несколько минут рыцарь появился на пороге. За ним в мантии, какую обычно носят выпускники университетов, шествовал мужчина средних лет с обветренным лицом и опаленными усами. В руках последнего красовался изукрашенный тубус, обтянутый сафьяном.

— Великий князь Литовский Витовт шлет своему венценосному кузену Ягайло поклон, братский привет и пожелание вечного здравия, — с поклоном промолвил барон де Катенвиль.

— Если мой кузен запамятовал, — едва разнимая губы, процедил самодержец, — меня здесь именуют Владислав II, а вовсе не Ягайло. И потому я бы желал впредь принимать здесь посланцев не от Витовта, а от великого князя Литовского Александра.

— Это моя вина, ваше величество, — вновь склонил голову гигант.

«Экого молодца Витовт себе заполучил. Уж верно, такой способен не только письма возить. По всему видать, в схватке ему под меч лучше не попадаться. Перемахнет от плеча до просака и не заметит».

Князь отошел от окна и сел на высокий резной трон.

— Да уж понятно, твоя. Где послание?

Рыцарь кивнул ученому мужу. Тот неспешно с почтительной осторожностью извлек из тубуса перевязанный шелковой лентой свиток. Ягайло принял драгоценный пергамент и развернул его. Пробежав строчку за строчкой, он вновь свернул письмо в трубку и начал медленно постукивать им по золоченому подлокотнику.

— Вы давно видели Александра?

— Несколько дней назад, ваше величество.

— Вам не показалось, что он спятил?

— Он был в добром здравии, прекрасном расположении духа, полон сил и производил впечатление человека весьма трезвомыслящего.

— Значит, временное помутнение рассудка случилось с ним именно в тот миг, когда он диктовал сие послание. Я надеюсь, завтра, от силы послезавтра ко двору прибудет новый гонец с извинением за нелепости, которые он пишет.

— Я бы не стал на это полагаться, ваше величество.

— Вы знаете, о чем тут речь?

— Если мне позволено сказать, знаю. Великий князь, поддержав Тохтамыша и, в свою очередь, поддержанный князьями Смоленской и Галицкой земли, выступил против эмира Тамерлана, захватчика и узурпатора, дабы вернуть трон Орды его законному обладателю.