— Я передам ему приветы от вас, синьорина.

Дюнуар галантно склонил голову.

— А теперь вынужден прервать нашу милую беседу. Иначе, того и гляди, ваш нареченный в горячке наломает очередных дров.

Бременский торг кипел, к зависти алхимиков, оставляя в осадке немалое количество драгметаллов, как это случалось с любой торговлей во все ярмарочные дни. Если бы местные жители могли, они бы добавили к этим дням еще и ярмарочные ночи, а также ввели бы восьмидневную неделю и двадцатипятичасовой рабочий день.

Сидя в таверне за кружкой хмельного эля, что готовят по ту сторону английского пролива, магистр Вигбольд докладывал об успехах сегодняшних поисков.

— Венецианцев сейчас в порту нет. Пара галер ушла еще третьего дня. Смотритель порта утверждает, что на неделе, если бог даст хорошую погоду, придут еще две. Есть неф из Генуи. Я побеседовал там кое с кем, показал вышивку. Никого похожего они не видели. Но обещались, если встретят, сообщать мне.

— Думаешь, найдут? — спросил Дюнуар.

— Куда денутся. Я сказал, что после святейшего помилования осознал пагубность своего прежнего ремесла, и теперь, по мере слабых, — магистр Вигбольд сжал устрашающих размеров кулак, — сил, я борюсь с морским разбоем. А этот красавчик, — он ткнул в Яна Жижку, — самый что ни на есть пиратский соглядатай. Выискивает для приватиров корабли с ценным грузом.

— Эк ты его… — Барон покачал головой. — А если твои приятели сами решат Жижку захватить?

— Это вряд ли. Я им подробно втолковал, что за соглядатаем надо будет скрытно проследить. Как передает, кому, где.

— Разумно. Черт. Я надеялся, что наш красавец уже где-то себя проявил. Но, похоже, затаился. Никто его не видел, не слышал — как в воду канул. Итальянских купцов по дороге мы не встречали. Стало быть, наняться в охрану и с нею же сесть на корабль Ян не может. Значит, ему остро нужны деньги.

— А если все-таки, — магистр Вигбольд положил руку на рукоять кинжала, угадывавшуюся под длинной мантией, — порешил кого. Или на худой конец просто кошель срезал?

— Не должен бы. Но пропал, как в щель ушел. — Дюнуар подошел к окну и открыл створки. С улицы слышался рев сигнальной трубы.

— …Объявляем, что сегодня в три часа пополудни на площади у ратуши состоится Божий суд, назначенный повелением ратуши между рыцарем Герхардом фон Шредингером и купцом Ульрихом из Гнейзенау. По дозволению судей на поле схватки, в силу телесной немощи и преклонных лет истца, выступит его кампеон, Ян с Троцнова.

Мишель Дюнуар повернул голову к Вигбольду:

— Ты смотри! Вылез. Да так хорошо вылез — сам о том не подозревает.

— Капитан, — входя в замковые апартаменты посланца далекого императора Востока, с ходу бросил Лис, — скажи мне, где черти носят славного представителя дома де Буасьеров, эту свежую поросль и, более того, молодого побега?

— Если все идет так, как я думаю, — отвлекаясь от чтения пергаментного свитка, промолвил Камдил, — он во дворе отрабатывает технику защиты от рубящих ударов по восьми направлениям.

— Да? Если бы все происходило, как ты думаешь, мы бы уже здесь давным-давно не стовбычили, а пили бы с Расселом Лисовый напий. Для особо хрупких вестфольдингов, так и быть, можно ограничить разгул корвуазьем. Если он и отрабатывает какие-то маневры, то это глубокий, как шахты Донбасса, обход.

— Чего?

— Твоего распоряжения. Совмести свой ясный взор с оконным проемом и убедись в полном отсутствии наличия вышеупомянутого молодого чела.

— Вот же… — Вальдар с досадой бросил свиток на стол. — Сговорились они, что ли?

— Кто? С кем? О чем?

— Не знаю. Местные жители, герцоги бургундские, римские папы…

— Капитан, что ты уже опять затеял? Я шо-то пропустил. Чем тебе Ватикан с местными герцогами не угодил?

— Помнишь, Кристоф упоминал святого Урсуса?

— Ну, было что-то такое. Он нам грозился сегодня с бабушкой своей, прапрапра, встречу устроить. Она, с понтом, с этим святым в один детский сад ходила.

— Это верно. Но я о другом. Я не знаю такого святого.

— Ты не знаешь? Такое бывает?