— Им прислали счет на коммунальные услуги?

— Им угрожала гибель. С одной стороны, они со страхом наблюдали, как начинает все сильней и сильней шевелиться спящий медведь. Люди понимали, что, когда огромный зверь проснется, он будет голоден, зол и мало кому удастся спастись от него. С другой же стороны, спустись оставшиеся в пещере женщины и дети в равнину, без мужчин они стали бы легкой добычей для зверья, как двуногого, так и четвероногого. И снова Ардуинари пожалела их. В один день, когда пение местных птиц было особенно радостным, небо синим, и проклюнувшиеся из почек зеленые листья благоухали свежестью, сын великого небесного медведя проснулся. Он встал, и замершее было от ужаса племя увидело, что перед ними человек в медвежьей шкуре. И сердца людей возрадовались, и женщины, увидев Урсуса, преподнесли ему венки из свежей листвы и похлебку из злаков. С той поры Урсус стал родоначальником и хранителем своего народа. А день, когда он просыпается от зимней спячки — самый почитаемый здесь праздник.

— Насколько я понимаю, — начал Камдил, — праздник мы здесь застали. Судя по габаритам, местное население действительно ведет свой род от медведей, возможно, даже пещерных.

— Можешь не сомневаться, мой юный друг. Так оно и есть. Отец твоего оруженосца — старший из потомства моего брата.

— А серебро, как же серебро? Венки, похлебка — более или менее понятно, но драгметалл-то ему зачем?

— Каждый год в дар святому Урсусу преподносится пуд серебра. Из него делаются сапоги, браслеты, пояс и шейный обруч, которые не дают Урсусу вновь принимать медвежий образ.

— А что, бывало? — поинтересовался Камдил.

— Бывало, — кивнула Мелюзина. — Когда его народу грозила опасность, Урсус много раз обращался в медведя, неуязвимого для мечей, копий и стрел, и во главе рода своего сеял гибель меж врагов. Стоит лишь ему снять преподнесенное серебро, он волен снова превратиться в медведя.

— Святой оборотень — это что-то новенькое, — не сдержался Лис.

— Не более, чем рогатый бог лесов Кернунос — в угоду английской церкви ставший святым Корнелием.

— Ох, лучше не напоминай, — отмахнулся Сергей, — а то, неровен час, шут его появится. [20]

— Браток тоже скучает по вас, — улыбнулась Мелюзина. — Но мы заставляем Урсуса ждать.

Тропинка петляла меж толстенных дубов, переплетающихся кронами и корнями, меж скал, обрушившихся на землю в незапамятные времена и теперь почти укрытых буйной зеленью. Одна из таких огромных каменных глыб высилась над тропой, нависая и грозя рухнуть. Казалось, хватит одного хорошего толчка, и глыба похоронит своей громадой и тропинку, и всякого, идущего по ней. Поежившись от неприятного ощущения, институтские оперативники быстрым шагом, едва ли не бегом, преодолели опасный участок и собрались было идти дальше, но тут Мелюзина окликнула их и указала вверх, туда, где скала едва соприкасалась с остальным горным склоном, образуя небольшую, едва заметную с тропы арку.

— Нам туда.

Подъем не занял много времени. Когда же Лис и Камдил взобрались на скальный огрызок, их взору предстал скрытый от досужих взглядов темный провал довольно жуткой пещеры. Со всех сторон, сколько можно было видеть, из темного провала на начинающих спелеологов глядели оскаленные медвежьи черепа.

— Сударыня, мы точно пришли по адресу? — глядя на разверстые в последнем реве пасти, озадаченно поинтересовался Камдил.

— Да, — как ни в чем не бывало ответила Мелюзина, — это захоронения Буасьеров.

Камдил наклонился и потрогал ближайший череп.

— Они что, все тоже?..

— Способны оборачиваться медведями? — закончила его вопрос фея. — Конечно, а что может им помешать? В них течет кровь Урсуса. Кровь великого медведя и Ардуинари. Их род живет здесь задолго до того, как в эти края пришли бургунды. И во все времена, кто бы здесь ни правил, ни сидел на троне, с Буасьерами предпочитали не ссориться. Сами они не любят покидать здешние леса, но и соваться без спросу в их владения тоже не стоит.

— Ну, мы-то со спросом…

Вдалеке в глубине пещеры раздался тихий серебристый звон. Мелюзина пристально глянула на Лиса.

— Все, молчу и кланяюсь, кланяюсь и молчу.

Удовлетворенная обещанием, фея ступила в проход меж оскаленных пастей:

— Здравствуй, мой дорогой братец, — зазвучало под каменным сводом, и спустя мгновение послышался ответ, который легко можно было принять за звук не слишком далекого камнепада:

— Здравствуй, сестрица.

Фея подняла руки, и пещера осветилась шедшим от нее сиянием.

— Ого, — пробормотал Лис. — Капитан, это одному мне кажется, что перед нами метров пять шерстистой святости?

— Если тут нет никаких оптических искажений — не меньше пяти с половиной ярдов.

— Как он, должно быть, расстраивается по поводу своих мелких потомков…

— Ну, где они? — вновь проревел Урсус.

— У входа, милый братец, ждут, когда ты позволишь им войти.

— Они прошли испытания, пусть входят.