Между тем обе кавалькады поднялись на холм. Рыцари, оруженосцы, конные лучники-аршеры с неприязненным подозрением разглядывали друг друга, не выказывая, впрочем, агрессивных намерений.

— С кем имею честь, господа?

— Граф Ришар де Монвуа, — гордо выпрямился командир первого отряда. — Бальи короля Франции, Карла.

— Граф Ричард Маунтвей, — склонил голову второй. — Бейлиф короля Франции и Англии, Генриха IV.

— Называйте меня пан Михал, а это, имею честь вам рекомендовать — маршал его светлости, великого князя Витовта, доблестный рыцарь Ян Жижка.

Рыжий ирландский скакун маршала встал на дыбы, приветствуя гостей, и затанцевал на месте, удерживаемый твердой рукой хозяина.

— Какое приятное общество, — улыбнулся Ян. — Что привело вас в наши края, столь далекие от родного дома?

— Слухи о вашей доблести летят, подобно быстрокрылым птицам, — начал француз.

— Птицам еще рано отправляться на юг, — не спуская с бальи внимательных глаз, заметил Ян Жижка.

— Верно, верно! — обрадованно подтвердил англичанин. — Да и что там делать?

— А вы-то сами для чего прибыли?

— Я буду прям и честен, как подобает рыцарю. Славный король Генрих прислал меня, чтобы пригласить вас на службу к нему со всем войском. Он согласен дать полторы монеты за каждую из тех, что получаете вы от великого князя Витовта. И я, своими глазами увидев ваши учения, склонен думать, что это войско стоит каждого шиллинга. Ну а мой король, в свою очередь, стоит того, чтобы ради него обнажать меч.

— Твой король — узурпатор, дорогой кузен! — возмутился граф де Монвуа.

— Зато твой — выживший из ума сластолюбец, мой дорогой кузен, — парировал граф Маунтвей. — И раз уж Господь отметил чело его безумием, то грех возлагать на него корону Франции.

— Вот как? — подбоченился вельможный бальи.

— Да, именно так! — Бейлиф упер руки в бока.

— А твоему королю не то что корону Франции, даже корону Англии носить зазорно! Он выскочка!

— Да как ты смеешь?! Он священной королевской крови!

— Ха! После Филиппа Красивого треть французского дворянства может похвастаться наличием в их жилах крови более священной, нежели у потомства каких-то там нормандских герцогов.

— Это еще как знать, что за рассол течет в жилах самого Карла VI! Я уж молчу о его сыне.

— Ты ищешь смерти, кузен? — Граф де Монвуа выхватил меч.

— Я не страшусь ее, ибо мне есть за кого умирать, — горделиво ответил Маунтвей, выхватывая из ножен свой клинок.

— Господа, мы вам не мешаем? — пытаясь вставить слово меж гневных возгласов ссорящихся родственников, спросил Мишель Дюнуар.

— А? Что?

— Нет-нет.

Графы вернули оружие в исходное положение.

— Итак, — перешел к делу де Монвуа. — Мой король готов платить две монеты за каждую вашу одну.

— Ха, две монеты! Не смешите мои саботены! [21] Где он возьмет эти деньги? Баварская шлюха [22] уже давным-давно разграбила казну, так что доходы короля откуплены на десять лет вперед.

— А твой король и вовсе может платить лишь тем, что награбит, как разбойник на большой дороге.

— Пусть даже так. Но он может платить.

— Как же! Может! Уж скорее моя срамная капсула [23] может разговаривать. Он может дать лишь то, что награбят его головорезы. Зачем же этим удальцам помирать за вашего самозванца и делиться с ним, если, сражаясь против него, они могут оставлять себе большую часть добычи?

— Господа, не желаете ли отобедать? — вновь перебил спорщиков полномочный представитель князя Витовта. — Весьма рекомендую. Сегодня у нас телятина с ветчиной и изюмом, шафранное ризотто с уткой и трюфелями, колбаски, тушенные в вине с овощами, хороший выбор рейнских вин, засахаренные фрукты на десерт…

— О, это чрезвычайно любезно с вашей стороны, — улыбнулся француз.

— Да-да, весьма любезно! Мы с кузеном и наши люди проголодались с дороги.

— Всегда к вашим услугам, — склонил голову Дюнуар. — А после легкой трапезы вы можете увидеть, как наше войско отражает удар тяжелой кавалерии.

— Прекрасно!

— Ночью для вас и ваших людей будут разбиты шатры в лагере, и вы, господа, воочию оцените, в каком порядке он содержится и насколько хороша караульная служба.

— Браво, браво, мсье Мишель, вы совершили настоящее чудо!

— О, не стоит приписывать мне чужие заслуги. Все это сделали пан Ян и офицеры братства святого Марка. Господа, убедившись в нашем гостеприимстве, завтра поутру вы отправитесь в обратный путь, чтобы засвидетельствовать своим государям наше совершеннейшее почтение. Столь глубокое, что оно не позволяет нам поднять оружие ни на одного из них. А поскольку войско наше создается для благого дела, для защиты христианского мира от полчищ Тамерлана и Баязида, то мы имеем честь передать через вас сердечный призыв королям Франции и Англии забыть распри и объединиться в борьбе с общим врагом.