Капитан милостиво кивнул.

Спустя пару минут Хайнц уже поднимал крышку сундука.

— Вы только посмотрите, какие шелка, вы в Багдаде таких не сыщете. Посмотрите, как они играют на солнце. Прошу вас, приоткройте окно, чтобы впустить свет. — Магистр взмахнул алым, в золотых узорах, лоскутом. — Вот…

И в ту же секунду вдали со стороны последнего судна, замыкающего колонну, раздался грохот, и к небу взметнулись языки пламени.

— «Благое предзнаменование» горит! — донеслось с палубы.

— А вот это золингеновские клинки. — Голос пирата потерял купеческую вкрадчивость. — Не хватайтесь за оружие, или я отрублю вам руки. Я — адмирал Хайнц Вигбольд. А вон, если вы потрудитесь взглянуть, мои корабли. Прикажите спустить флаги и обойдемся без лишней крови.

Магистр Вигбольд больше не напоминал несчастного купца, потерпевшего кораблекрушение. Впрочем, выпускника престижнейшего английского университета он тоже не напоминал.

Капитаны захваченных кораблей угрюмо стояли напротив стола в адмиральской каюте «Святого Климента».

— Как я и обещал, — магистр Вигбольд наполнил кубок вином, — всем вам сохранена жизнь. Одного из вас, по жребию, я отправлю в Константинополь. Конечно, рассчитывать на возвращение грузов и кораблей вам не приходится, более того, по сотне безантов за каждую вашу голову я намерен выручить. Пусть тот, кого я милостиво отпущу, донесет мои условия до родичей оставшихся здесь, или же до всякого, кто готов будет раскошелиться, чтобы получить обратно ваши драгоценные персоны. За голову того самого нехристя, которого я прихватил на флагманском корабле, я хочу получить не менее пяти сотен безантов.

Но, джентльмены, позволю себе посекретничать с вами. Я готов принять от Тамерлана тысячу безантов за его посланца, и если я их получу, готов вместе с чертовым нехристем отпустить и вас, даже без выкупа. Так что, сами понимаете, у посланца есть резон быть убедительным, излагая условия сделки Хромому Королю.

Через три недели я жду посланца с деньгами на одном уединенном островке в устье Истра. [30] Там уйма змей, и потому ни один человек по своей воле туда не сунется. Посреди острова посланец найдет сложенный костер. Ему останется только поджечь дрова и ждать моего появления.

— А кто даст гарантию, что нашего человека не прирежут на острове, чтобы забрать деньги?

— Как вы могли понять по выговору, я прибыл сюда издалека. И намерен вести дела самым что ни на есть честным и серьезным образом. Я деловой человек, а не душегуб. Если я не сдержу слово из-за какой-то вонючей тысячи безантов, — при этих словах глаза капитанов округлились, — следующий шкипер, вместо того, чтобы благоразумно спустить флаг и сдаться на мою милость, решит сдохнуть с мечом в руке, но не попасть ко мне живьем. К чему мне подвергать опасности своих людей, корабли? Если бы вы жили не здесь, а на берегах далекого Балтийского моря, всякий бы сказал вам, что магистр Вигбольд держит слово чести.

Всю ночь Тимура мучили дурные предчувствия. Стоило ему только смежить очи, и сон явился, будто весь день только и ждал заветного часа. Он видел деву с огромными, точно ангельскими, крыльями и длинным змеиным хвостом. Дева была прекрасна, как сказочная пери. Но было в ее взгляде что-то гнетущее, устрашающее. Тамерлан начал шептать суру из Корана, но едва смог выдавить первые слова аята, как почувствовал болезненное жжение в груди. Попробовал отвести взгляд, но тщетно. Лицо диковинной красавицы всякий раз оказывалось там, куда падал взгляд Повелителя Счастливых Созвездий.

— О Аллах милостивый, милосердный! — Тамерлан закричал, вскочил с кошмы и начал оглядываться по сторонам. Лагерь спал. Лишь у шатра о чем-то перешептывались караульные, да вдалеке, сменяя друг друга, кричали аяты часовые ночной стражи.

Великий амир поднялся с ложа, сердце не болело, но стучало часто-часто, будто пленник, сотрясающий прутья своей решетки. Он хлопнул в ладоши, призывая слугу. Тот провел рядом со своим безжалостным господином много лет и прекрасно знал, что малейшее промедление может служить достаточным поводом не просто к опале, но и к казни. И потому научился просыпаться на зов Тимура так быстро, будто вовсе и не спал.

— Слушаю, мой господин. Да осветит солнце мудрости всякий шаг…

— Замолчи. Я видел дурной сон и хочу знать, что он мне предрекает. Где Хасан Галаади?

— Его нет в лагере.

Губы Тамерлана сжались, не предвещая ничего хорошего.

— Разве я не приказал следить за ним?

— За ним следят, но дервиш не ложится спать под крышей. Он может расстелить свой плащ под любым придорожным кустом или на дворцовой террасе. Ему нет нужды в ложе.

— Все едино. Пусть его немедленно отыщут и приведут. Есть ли какие-нибудь новости из города?