Ваня огляделся. Он был у дяди друга впервые. В комнате сильно пахло перегаром. На полу валялись окурки и пустые бутылки. Штор на грязном окне не было, и вообще обстановка оказалась минималистичная. Как у Шандора, только не так чисто. Диван, стол, пара стульев с изодранными сиденьями. Одежда кучей лежала в углу. Правда, в отличие от цыгана, у дяди Миши над продавленным диваном висел ковер. С двумя лебедями. На столе громоздились грязные тарелки с засохшими остатками еды, среди граненых стаканов живописно выделялся бокал на тонкой ножке. Дядя Миша, прибираясь, смущенно заметил:

– Дама была. Хорошо вчера посидели. А что, Колька, не влюбился пока?

– Ты че, дядь Миш, девчонки все дуры.

– Это пока дуры, а потом гляди, как бы самому в дураках не оказаться. – Он быстренько прибрал со стола, покидал мусор в ведро, пожарил яичницу себе и ребятам и, налив рюмку, сел. – Ну, здоровья ради. – Выпил, занюхал ржаной высохшей горбушкой. – Хорошо… Только вам еще рано! Ну, зачем пришли?

– Дядь Миш, дело такое. Надо записку училке написать. У Ваньки мама в Москве живет. Работать поехала. А дед обиделся и его к ней не отпускает. А у нас экскурсия. Ну, Ваня и хотел заодно с мамой встретиться. Он деду от себя тоже записку напишет. Ну, чтобы тот не волновался.

– Хорошенькое дело. А случись что, дядя Миша виноват? Э нет. Ох, курить охота. – Он встал и вышел за папиросой.

– Надо было сначала записку, а потом бутылку, – шепнул Ваня Кольке.

– Так кто ж знал?

– Вы-то не курите?

– Нет! – хором ответили мальчики.

– Смотри, Колька! – Дядя Миша показал племяннику кулак, увенчанный синей татуировкой знака качества СССР. – Ну, за вас, парни!

– Дядь Миш, ну напиши, пожалуйста. Честное слово, мы не скажем, что это ты написал. Ваня же деду тоже напишет, он у училки ничего не спросит. И про экскурсию вообще не скажет. Будто уехал самостоятельно мать навестить, и все. Дед даже в школе ничего узнавать не будет. Ну, пожалуйста, он очень хочет мамку повидать, – и шепнул Ивану: – Про экскурсию я только что придумал.

Дядя Миша в это время хлопнул третью и твердо сказал:

– Мать – это святое. Неси бумагу.

Колька схватил портфель, достал тетрадку, ручку и, отодвинув от дяди нетронутую яичницу, положил все перед ним. Тот махнул четвертую:

– Диктуй!

– Уважаемая Ирина Владимировна. Прошу вас после экскурсии…

Дядя решил подойти к процессу творчески. После нескольких скомканных листков, истраченной тетрадки и долгих дебатов на тему художественности формулировок, они таки вышли от него через час, аккуратно положив бумажку в портфель.

Деду, как и планировал, внук про экскурсию не сказал ни слова. Просто написал записку, что едет повидать маму на выходные, и оставил ее на кухонном столе. Подарок решил купить на месте. С учетом того, что обратный отъезд домой планировался на вечер, он вполне успеет.

Москва поразила Ивана размерами домов и улиц. Он раньше никогда не видел таких огромных, бесконечных магистралей и таких высоких зданий. В их городке самыми высокими были двухэтажные деревянные домики на главной улице и блочные пятиэтажки по периметру. Дом пионеров, клуб, поликлиника, библиотека, местный райком – все эти здания также не выбивались из общей массы, разве что материалом: были сложены из кирпича. А метро! Тут надо спуститься под землю. Ваня залезал только на спор в уличный колодец, у которого забыли закрыть крышку. Там воняло и было немного страшно. А тут – красота, как в музее! А еще синие поезда, самодвижущиеся лестницы-эскалаторы, и люди такие нарядные – женщины в шляпках и на каблуках, мужчины с портфелями – все спешат куда-то. Проезд, как выяснилось, стоил пять копеек. Ваня решил, что за такую красоту цена совсем невысокая. Экскурсия началась на Красной площади, куда они приехали на метро, и ею же завершилась. На Горького, главной улице столицы с красивыми домами, Ване очень понравилось, в отличие от Калининского с его серыми громадинами. Колька, всю дорогу потрясенно молчавший, подвел итог:

– Давай сбежим в Москву.

– Вот школу закончим и сбежим.

– Везет тебе вообще-то. Мать тут. Заберет небось к себе, – ревниво позавидовал Колька.

– Может, и заберет.

– Ну не забудь тогда, что я тебе помогал.

– Конечно, не забуду. Ладно. Я пошел к училке. Если на выходные останусь, зайди к деду завтра, скажи, что все хорошо.

– Лады! Давай.

Ирина Владимировна внимательно изучила записку:

– Домашние знают?

– Конечно! Дед же сам писал, – уверенно соврал Иван.

– А чего раньше не согласовал?

– Во-первых, они только вчера вечером созвониться смогли. Мама там к какой-то знакомой в гости зашла и, пользуясь случаем, соседке нашей позвонила. У нас-то телефона нет. А та деда позвала. Он сказал, что я на экскурсию еду. Вот они по-быстрому и сговорились. А потом я еще подумал, какая разница, когда вам записку отдать.

– Ладно. А далеко ехать-то?

– Да нет, вот адрес. На Баррикадной она. Недалеко совсем… – И добавил: – Деньги на дорогу есть. Дед дал.

– Ладно. Иди. – Она пожала плечами. – Тебе же есть где остаться, или ты собираешься вечером один ехать?

– Конечно, есть. Она у хороших людей живет. Они разрешили в ее комнате остановиться до воскресенья. Записку, правда, не написали, – пошутил он.

– Ладно. Иди, – снова повторила учительница. – Только как найдешь-то? Я волнуюсь.

– Да что тут искать? Рядом же. – Ване уже не терпелось отделиться от класса и нестись к маме.

– А может, довезти тебя до Баррикадной?

– Хочу духи купить. Дед деньги дал на подарок.