— И… он ест? — я в ужасе втянула голову в плечи.

— А куда денется? Шпион же! — пожала плечами Катерина.

Катька еще что-то говорила, причем слова вылетали из нее со скоростью пулеметной ленты, но я ее не слушала, а, бестолково суетясь в попытках привести себя в порядок, пыталась осмыслить полученную информацию, без особого, впрочем, успеха. В конце концов я вынуждена была признать Катькину правоту: явление заморского гостя ничего хорошего не сулит.

Внизу одуряюще пахло кислыми щами. Этот запах всегда вызывает во мне воспоминания о розовом детстве, когда мы с мамой ездили в Питер, тогда еще Ленинград, к какой-то маминой родственнице. Жила она в густонаселенной коммуналке в старинном купеческом доме. Парадный вход в дом был наглухо заколочен, жильцы проникали в свои комнаты через черный ход, в котором навечно поселился запах кислых щей, подгоревшей каши и кошачьей мочи. Может, именно оттуда и берет начало моя нелюбовь к квашеной капусте?

Я сморщилась и громко чихнула. Украинский американец (или американский украинец) поднялся нам навстречу, и у меня появилась возможность хорошенько его разглядеть. Он в самом деле оказался удивительно рыжим, словно солнечный клоун. Все лицо и шея гостя были щедро обсыпаны веснушками. Они украшали даже слегка оттопыренные уши. Никогда не встречала таких ярких людей и не подозревала, что они существуют в природе! Ростом заморский гость приближался к Гулливеру с точки зрения лилипута, да и силушкой, по всему видать, Господь его не обидел. По моему мнению, с такими внешними данными пришельцу прямая дорога в баскетбольную команду «Чикаго буллз» — очень органично он бы туда вписался.

— Санчо, ты у нас женщина умная, языками владеешь, можешь с иноземцем побеседовать? Я-то, сама знаешь, в языках несильна, — прошипела мне в ухо Катерина.

После того как на меня свалилось наследство и я ушла с работы, откуда-то вдруг появилась уйма свободного времени. Чтобы как-то себя занять, я записалась на курсы английского языка, так что некоторые навыки в этой области имею — говорю свободно, правда, только со словарем, с людьми пока стесняюсь. Но теперь, чувствую, придется практиковаться на живом человеке.

— How do you do?.. — робко пролепетала я. Катерине начало понравилось: она подбодрила меня довольно болезненным тычком в ребра: мол, молодец, Саня, продолжай в том же духе! Я бы и рада продолжить, но все английские слова вдруг куда-то улетучились, в голове вертелось лишь песенное: «Life is life», но к данной ситуации эта фразочка явно не подходила, потому я умолкла и растерянно уставилась на американца. Он, по всему видать, тоже растерялся. Хотя отчего бы ему-то теряться? Он небось по-английски лопочет почти как на родном украинском. И вообще, кто он такой?

Сообразив, что с языком у меня образовалась небольшая заминка, подружка растянула губы в голливудской улыбке и, ткнув себя пальцем в грудь, громко, словно гость был плохо слышащим инвалидом, сообщила:

— Катерина. А это, — кивок в мою сторону, — Сашка, в смысле, Александра.

— Алекс, — кивнул иноземец. Так по-дурацки меня еще никто не называл. Я обиделась и насупилась, а иноземец тем временем вонзил указательный палец себе в грудь: — Джош. Джош Макферсон. Я американец.

— Ну, это уже ясно. Только непонятно, почему вы на украiньской мове говорите. — Все еще улыбаясь, Катька пошла на Макферсона с решительностью ледокола «Ленин»: грудь вперед, взгляд целеустремленный, намерения самые серьезные — словом, бойся, Америка! Насчет всей Америки судить не берусь, а вот отдельно взятый ее гражданин испугался: он плюхнулся обратно на стул и, погрузившись в легкий шок, уперся взглядом в кормовую часть ледокола, то есть Катьки. Ее кормовая часть шестого размера всегда приводила мужиков в неописуемый восторг, вот и этот случай не стал исключением. Облизнувшись, как кот на сметану, Макферсон покаялся:

— У меня жена из Украины. Научился…

«Ледокол» притормозил. Катькины предположения о семейном положении гостя подтвердились, а женатые мужики в списке подружкиных приоритетов занимали одно из последних мест, на самом же последнем числились особи с нестандартной сексуальной ориентацией. Дело не в высоких моральных устоях подруги, просто она терпеть не может женских междоусобных разборок. А в том, что такие разборки всегда имеют место быть, если спутаться с женатиком, Катерина уверена на двести процентов.