— Хм, — с сомнением промычала я, а в голове галопом проскакала страшная мысль: «Все, каяться начинает. Значит, скоро прикончит. Ну, Катюха, скоро свидимся!» — Я охотно вас выслушаю, но сперва я бы хотела увидеть Катерину, — выдвинула я ультиматум, имея в виду, естественно, труп подружки. Хоть напоследок полюбуюсь своей красавицей. Кто знает, как она будет выглядеть в загробном мире? Узнаю ли?

Однако Академик не спешил удовлетворять мои требования, вместо этого он снова улыбнулся (я еще раз отметила, какая у него мерзкая улыбка) и пообещал:

— Всему свое время. Уверяю, скоро вы ее увидите…

Кто бы сомневался! Душегуб! Скоро я не только Катерину увижу, но и Кита нашего, и Мишку Саламатина, и Макферсона, и еще многих хороших людей… Интересно, а ТАМ мы опять будем все вместе? Неужели и на том свете Катька будет так же ехидничать и изводить меня своими бредовыми идеями? «Господи, ну, и все твои святые, естественно, вразумите Катьку, а? — обратилась я к Всевышнему, уповая на то, что подруга в данный отрезок времени находится в непосредственной близости от него. — Отпусти рабе твоей Катерине грехи ея, ну, и мне заодно, я ведь скоро тоже предстану пред Твои… — тут я запнулась, потому что не знала наверняка, перед чем именно предстану, но быстро нашлась: — Предстану пред Тобой!» Не уверена, что моя просьба будет услышана — все-таки с господом у меня довольно сложные отношения, однако надежды не теряла и вознамерилась прочитать какую-нибудь проникновенную молитву, но Игорь Юльевич отвлек меня от благостных намерений.

— Не желаете что-нибудь выпить, Шурочка? — предложил он.

Быстренько извинившись перед высшими силами за прерванную беседу, я злобно прошипела:

— Не называйте меня этим дурацким именем! И пить я ничего не желаю по той простой причине, что опасаюсь подвоха с вашей стороны. Вы вполне способны вместо обычного чая всыпать в кружку добрую порцию крысиного яда. Вам, конечно, все равно, каким способом умертвить меня, но я предпочитаю что-нибудь более традиционное: пулю, к примеру, гробик приталенный, черные колготки на худой конец!

— Колготки? — опешил Академик. — Зачем?

— Вот интересно! А чем вы меня душить собираетесь? Я в газете читала, что маньяки душат девушек именно черными колготками. А вы — самый настоящий маньяк! В общем, начинайте изливать душу, я вас внимательно выслушаю, посочувствую, а потом, благословясь, и отбуду… Только давайте побыстрее, а то меня уже заждались.

Саламатин-отец смотрел на меня с тихим ужасом и, должно быть, мучительно соображал: стоит ли изливать душу жертве или лучше сразу ее прикончить, потому что на нервной почве у этой самой жертвы, то есть у меня, наметились серьезные проблемы с головой. В конце концов он решил все-таки покаяться. А как же иначе? Традиции следует соблюдать.

— Как вам наверняка известно, — начал Академик после небольшой паузы, за время которой он успел раскурить трубку, а я — осатанеть от нетерпения, — мой сын Михаил служил на товарно-сырьевой бирже вместе с вашим соседом Никитой. Ребята не только были коллегами, но еще и приятельствовали. Я не был в восторге от их дружбы — Никита казался мне легкомысленным молодым человеком, ошалевшим от появившихся у него больших денег. Пьянки, гулянки, девицы подозрительно легкого поведения… Мишка мой после развода с женой тоже пристрастился к… э-э… такому нездоровому образу жизни. Но суть не в этом. Однажды Мишка с Никитой устроили очередные посиделки. Сперва шли обычные разговоры о женщинах, о дурном начальстве и прочий легкомысленный треп обо всех прелестях жизни. Но тут я услышал кое-что такое, что заставило меня насторожиться…

— Простите, как вы могли услышать? Они что же, сидели у вас дома? — перебила я Игоря Юльевича, против воли заинтересовавшись рассказом.

Академик пару секунд смотрел на меня, словно бы не понимая, о чем это ему толкуют, потом сообразил и охотно пояснил:

— Не-ет, сидели они у Мишки. Но мне все было прекрасно слышно. Я, как вы, возможно, знаете, физик. Причем неплохой, смею заметить. Я уже давно установил в квартире сына прослушивающее устройство — все-таки заботливый отец должен быть в курсе жизненных планов собственного сына и контролировать их! Все, что творилось у Мишки, о чем говорилось, я слышал; даже, пардон, знал, когда он в туалет ходит и какими словами сие действо сопровождает. Так вот, голубушка, я услышал нечто такое, что буквально сбило меня с ног: Мишка с Никитой связались с американцами! Да, да! С проклятыми янки, в ущерб родному государству. Те соблазнили наших мальчиков большими, очень большими, поверьте мне, деньгами. Вам знакомо такое понятие, как фьючерсные контракты? — обратился ко мне Игорь Юльевич с неожиданным вопросом.

— Ну-у… В общих чертах, — промямлила я, стыдясь признаться, что эти самые фьючерсные контракты для мне примерно то же самое, что и устройство двигателя внутреннего сгорания.

От проницательного Академика не ускользнуло мое сомнение, и он покладисто пояснил:

— Фьючерсные контракты — это контракты на будущее. К примеру, сегодня тонна кукурузы стоит на международном рынке 250 долларов, но следующий урожай обещает быть богаче нынешнего, соответственно цена товара какой-нибудь кукурузодобывающей компании значительно упадет в цене. Кукурузу начинают покупать по минимальной цене, доходы компании падают… Оно надо этой компании?

— Не надо, — согласилась я, все больше и больше увлекаясь беседой. — А кто составляет фьючерсные прогнозы?

— Это дело тонкое. Прогнозами занимается масса серьезных компаний, но все они зависят от… погоды. Да, голубушка, метеорологи нынче в цене, а их прогнозы идут буквально на вес золота.

— Погода, вы говорите? — Признаюсь, мне сделалось здорово не по себе. Ведь именно о погоде упоминала Катерина после тщательного изучения бумаг Никиты и Михаила. Помнится, она тогда выглядела совершенно по-дурацки, то есть растерянной, и невнятно бормотала: «Сашка, они торгуют погодой!» В тот момент мне было не до подружкиных озарений, оттого я и оставила ее слова без должного внимания. И вот теперь сам Академик говорит мне о том же самом! Неожиданно раздался какой-то малопонятный грохот не то сверху, не то откуда-то сбоку…