— Как зовут?

— Геракл! — прогремело в ответ с сильным варварским акцентом.

— Говоришь по-латыни? — усомнился патриций.

— Мне не нужен латынь: я есть сила, я есть сармат, я есть гладиатор.

— Ты знал Хелидона?

— Хелидон — есть сила, очень большой сила. Теперь Хелидон нет, и я есть самый сильный.

— Где ты находился, когда он упал на землю?

— А? — наморщил лоб Геракл.

— Известно ли тебе, что… — начал было сенатор.

— А? — повторил сармат, явно с трудом понимая римскую латынь.

Публий Аврелий жестом отпустил его. От подобных разговоров определенно мало толку.

Когда Геракл ушел, в дверях появился Кастор, а за ним привлекательный стройный юноша со светлыми локонами, явно привыкшими к рукам хорошего парикмахера.

— Ave, [26] сенатор Стаций! — приветствовал вновь пришедший, красиво выбросив вперед руку. — Меня зовут Галлик, и я к твоим услугам!

— У тебя прекрасная речь! — заметил Аврелий.

— Я из Августодуна. [27] Можешь удивляться, но у нас культурный город, — не без иронии ответил юноша.

— Знаю, — улыбнулся Аврелий, — из ваших деревень я постоянно получаю пиво и желтый жир, который вы делаете из коровьего молока. Здесь, в Риме, о нем и слышать не хотят, но в моем доме он всем очень понравился, когда я велел повару тушить мясо не с оливковым маслом, а с ним!

— Утонченный сенатор Публий Аврелий Стаций пьет пиво и ценит кельтское масло! Кто бы подумал! Теперь тебе остается только надеть наши длинные штаны…

— Ну нет, слишком уж они неудобны! Можно сойти с ума — ноги словно спеленуты, — пошутил Аврелий. — Но я тоже никак не ожидал, что гладиатор из Заальпийской Галлии будет говорить на Цицероновой латыни. Утоли мое любопытство, Галлик: откуда ты знаешь этот язык?

— Выучил в школе. Я был рабом одного очень богатого провинциала, который отдал меня в обучение. В его доме я пользовался многими привилегиями: мне позволялось носить его одежду, обедать с ним за одним столом, даже спать в его постели, — улыбнулся Галлик, подмигнув.

— Понимаю… И почему же теперь любимец богача сражается на арене цирка?

— Дочь хозяина оказалась очень мила, и я случайно перепутал постели — ее и отца. К тому же, зная, что мой щедрый хозяин завещал мне крупную сумму после своей смерти, я несколько ускорил события.

— Ты хочешь сказать, что убил его? — ужаснулся Аврелий.

— Ну, сенатор, не будем преувеличивать. Я всего лишь забрал обещанное, не ожидая, пока он отправится на тот свет. Теперь вот я здесь, чтобы вернуть то, что похитил… Насколько понимаю, любовь хозяина ко мне оказалась куда менее пылкой, чем к сестерциям.

— И все-таки, похоже, ты и здесь не теряешься.

— Я довольно худой в сравнении с этими горами мяса, и, уверяю тебя, ловкость в борьбе важнее силы. Я умею увильнуть, подобно хорьку, от ударов противника, и пока что удача сопутствует мне. Еще два месяца — и я выйду отсюда свободным человеком, без долгов и даже с кое-каким запасом деньжат.

— Теперь я хотел бы поговорить с тобой о Хелидоне, если тебя не затруднит.

— Нисколько.

— Ты знал его?

— Еще как! Мы часто виделись, и не только в казарме. Играли в кости, ходили в публичный дом…

— Вы можете свободно выходить отсюда? — удивился Аврелий.

— Конечно, — подтвердил Галлик. — Победитель должен отпраздновать свою победу! Здесь, когда бывают важные тренировки, собираются лучшие люди, чтобы посмотреть на нас. А слышал бы ты, как восхищаются женщины! Нас приглашают к себе даже аристократические семьи, не говоря уже о том, что отпрыски знатных римлян соревнуются за право участвовать в наших похождениях.

— И куда вы обычно отправляетесь веселиться?

— Когда как. В таверну Ниобеи или еще куда-нибудь. Иногда нас просят выступить с показательными боями на праздничных застольях. Я охотно соглашаюсь, потому что таким образом завожу полезные знакомства, которые когда-нибудь понадобятся. Я же не собираюсь заниматься этой противной работой всю жизнь! Хелидон, разумеется, как самый лучший гладиатор, был нарасхват.

— А теперь, Галлик, подумай хорошенько, прежде чем ответить на мой вопрос. Есть ли кто-нибудь в школе, кто хотел бы его убить?

— Кто-нибудь? Да все! Секуторы, [28] фракийцы, мирмиллоны, самниты… При каждой жеребьевке они рисковали оказаться в паре с ним!

— Но только не вы, ретиарии… — заметил Аврелий.

Типичный бой на арене действительно состоял из встречи ретиария с фракийцем, вооруженным коротким мечом и щитом, или с гладиатором, владевшим каким-либо другим видом оружия, но друг с другом ретиарии, вооруженные сетью и трезубцем, никогда не сражались.