Казалось бы, не все ли ей равно? Но вот же выходило, что нет. Уж не сама ли Серафима положила глаз на Володькиного приятеля? Или ей стало завидно, с какой легкостью ее подруга пытается организовать свою судьбу? Одним махом семерых убивахом…

— Они зайдут только перекусить, потому что Володька обещал покормить друга своим хваленым борщом.

При этом даже не сказала себе: «Сима, ты должна быть с Татьяной заодно, вы обе женщины. Ты же всегда говорила, что женщины должны быть друг с другом заодно, а не объединяться с мужчинами».

Но ей вдруг стало жалко Михаила. Это что же получается? Татьяна его еще не видела, не знает, что у него сейчас самый ответственный период: личинка вылупляется из кокона. А такое грубое вмешательство в его жизнь может все испортить.

Женщины не должны идти на мужчин в атаку, подумалось ей. Когда женщина хочет взять мужчину силой, это выглядит как извращение.

К счастью, Татьяна в своем предвкушении нагаданного ей мужчины не заметила перемены в настроении подруги. Она резала, кромсала овощи, что-то напевала под нос, успевая задавать вопросы Серафиме:

— Володя часто приводит с собой друзей на обед?

— Еще ни разу не приводил, — честно призналась Сима в некоторой задумчивости.

Плохо, что у них расположилась Татьяна. Она даже не поинтересовалась, не будет ли ее присутствие лишним. Ее вообще никто не приглашал остаться, но сказать об ей этом у Симы не повернулся язык.

Ей хотелось, чтобы эксперимент прошел в чистом виде. Она первая все осмотрит, оценит, а потом, что называется, даст Михаилу путевку в жизнь. Разве она не имеет на это права?

Увы, эксперимент в жизни не проходит без сучка и задоринки. Вот и у нее возникло препятствие в лице подруги, и теперь ей придется вести себя так, как если бы она сидела сразу на двух стульях или качалась бы на одном из них, стоявшем всего на двух ножках.

Глава 9

Мужчины явились оба взбудораженные. Правда, присутствие Татьяны их сильно охладило. Ведь речь должна была пойти о таком почти интимном действе, как восприятие Симой нового облика Михаила. Это ведь была ее идея, и он срочно нуждался в одобрении своего учителя.

А посмотреть было на что. На такое кардинальное изменение человека, о котором можно было бы сказать: произошло чудо.

Михаил был хорош. Словно он сбросил с себя какую-то не принадлежащую ему шкуру, надетую по ошибке. И попутно расправил плечи. Сима прекрасно помнила неестественно выпрямленного человека, у которого, казалось, побаливает шея. Остеохондроз прихватил.

Неуютно ему было в собственном обличье и, казалось, вообще в этом мире. Странно, что при этом он ведь не был неудачником или там человеком неприглядной внешности. Будь Серафима психологом, она бы попыталась копаться в его прошлом и вытащить на свет божий какую-нибудь давнюю обиду, нанесенную взрослыми маленькому Мише: трудное детство, тиран-отец или чересчур строгая мать.

Серафима на днях посмотрела передачу об одной многодетной семье, в которой мать третировала собственных детей числом семь. Зачем стольких рожала?.. Но это она отвлеклась.

Полежишь целыми днями, побеседуешь с самой собой, еще не то на ум придет. Особенно после просмотра таких вот передач отечественного телевидения. Неужели есть люди, которые смотрят всякие бытовые кошмары и получают от этого удовольствие?

Почему он к ней обратился? Почему вообще возник между мужчинами разговор о том, что гражданская жена Сумятина может ему помочь? Да и в чем помогать человеку, судя по всему, вполне успешному?

В целом неулыбчивое лицо молодого человека, по необходимости выдававшее улыбку с некоторым напряжением, любого бы удивило. Ведь если он работает в крупной фирме, неплохо получает, наверняка имеет собственное жилье, чего ему ходить по свету с такой постной миной?

Как ни крути, а утверждение о том, что русскому человеку не нужен психоаналитик, потому что его с успехом заменяет друг с бутылкой, слишком категорично. Он и после междусобойчика понял бы, что ничего в его жизни не изменилось. Как бы временно сняла боль легкая анестезия вместо капитальной операции.

Серафима — дилетант и принялась направо и налево раздавать советы и рекомендации, по сути, не имея на это права. Но раз сами пациенты этого хотят, то стоит ли ей упрекать себя в излишней самонадеянности?

Михаил мог бы дожить до старости и ничего другого не захотеть. Но отчего-то же он чувствовал дискомфорт?

Отчего-то же бывшая жена с ним рассталась.

Значит, в быту, в общении с ним существовало нечто, чего женщина не вытерпела. Никто этим не интересовался. Мало ли мужчин разводятся, и их сослуживцы не знают подлинных причин!