— Ну и не знаю… И не хочу знать!

— А он географом был. Древнегреческим.

— Слушай, а эти, как их, джихи… Они что, настоящими разбойниками были, да? И клады закапывали?

— Ну да, разбойниками. Понимаешь, тогда каждое племя имело своё собственное ремесло. Одни ткали и назывались ткачами. Другие обжигали посуду и назывались гончарами. Джихи же разбойничали и назывались джихами. Выходит, джих, или джигит, — это разбойник. Здорово, верно? Это я сам придумал.

— А куда делись эти твои джихи?

— А это мы и будем выяснять. Вот, к примеру, кто твои предки?

— Мои предки? Папа и мама. Ну, ещё бабушка Минако. А что?

— Да нет… Ну кто они — русские, украинцы? Или, может, малайцы?

— Абхазы. А что?

— А то, что предками абхазов, возможно, были джихи… Теперь понимаешь, почему из тебя такой разбойник получился? Настоящий джигит! И фамилия у тебя разбойничья — Джикирба! Вот почему наука так интересуется тобой.

— Какой же я джигит, если даже верхом ездить не умею?

— Ничего, научишься, — успокоил его Миша.

Адгур помолчал немного, пытаясь решить, должен ли человек учиться верховой езде, если предки его были джигитами, или не должен, и, не решив ничего, спросил:

— А мы клады искать будем?

— Ага — «мы»! Значит, согласился?

— Кто? Я?

— Ну да, ты!

Адгур был готов сказать: «Чего уж там… Давай записывай в своё пещерное общество», — но тут вмешалась Липучка, которая каким-то образом умудрилась промолчать всё это время.

— А насчёт двойки ты не беспокойся. Мы уговорим Арсена. Правда, Миша, уговорим?

Эти слова испортили всё дело… Девчонка, мелюзга, будет хлопотать за него перед Арсеном! Говорить о его двойке. Давать торжественное обещание, что он исправится! Нет! Что угодно, только не это. И Адгур ответил решительно:

— Очень нужен мне ваш кружок! Просто я еду в Казачий Брод. Я там никогда не был. А у меня там… У меня там бабушка живёт. Вот!

— Бабушка? Что же ты молчал до сих пор? — с подозрением спросил Миша.

— А зачем было говорить?

— А ты не врёшь про бабку-то?

— Вот ещё — врёшь! Да если хочешь, она очень хорошая бабушка. Всегда меня алычовым вареньем угощает. И абхазские сказки рассказывает. Её бабушкой Минако зовут. — Адгур знал по собственному опыту, что, если ты хочешь, чтобы тебе поверили, не жалей ни красок, ни подробностей. Чтобы не утруждать фантазии понапрасну, он валом приписывал выдуманной казачебродской бабушке все качества бабушки Минако из посёлка Псоу.

Конечно, Мише было теперь уже совершенно ясно, что у Адгура никакой бабушки в Казачьем Броду нет — то он говорит, что никогда там не был, то вдруг выясняется, что он чуть ли не каждую неделю ездит туда алычовое варенье есть и абхазские сказки слушать. К тому же не бывает так, чтобы у человека было сразу две бабушки с одинаковым именем. Но Миша сделал вид, что поверил Адгуру. Ему и самому приходилось завираться, и он прекрасно понимал, как неприятно бывает, когда тебя разоблачают. Гораздо спокойнее, когда делают вид, что верят.

— Хорошо. Так и скажем Арсену: «Адгур хочет поехать в гости». А там видно будет.

— А если твоего пещерного учёного спросить?

— Скажешь тоже! Пал Палыч, он — как это? — спе-ле-олог! А ты к нему с бабкой. Тоже мне внучек нашёлся. Нет, видно, придётся тебе, брат Адгур, на поклон к Арсену идти.

— А вы прохиндейку Мэри попросите. Арсен её послушает, — вмешалась Леночка.

Миша даже вздрогнул — вот кто всё знает! Вот у кого надо расспросить про прохиндеев!

Если бы Миша был любопытной девчонкой, то он тут же, не сходя с места, попросил бы рассказать про эту таинственную прохиндейку Мэри. И кто она такая? И почему Арсен послушает её? И почему она прохиндейка? И что такое прохиндейка?.. Но Миша был мальчишкой, а мальчишкам не пристало задавать любопытные вопросы. И он сказал сердито:

— Сколько раз тебе говорили и мама и я! Не употребляй слов, которых не понимаешь. И не такой человек Арсен, чтобы слушать всяких прохиндеев. Сама ты прохиндейка после этого!